Отправлено: 15.02.07 17:40. Заголовок: Читаем книгу "за Японию" - "Прощай дорога" ((продолжение следует!!!)))

- Мамору-сан, Мамору-сан, да мало ли в Японии Маморов-сан!?
Нехороший джентельмен



Глава первая. ПУТЕШЕСТВИЕ НА СЕВЕР
1. СТАРЫЙ ГОСПОДИН И МАЛЬЧИК Самолет японской авиакомпании, глу¬хо гудя моторами, летел вдоль Тихо¬океанского побережья Японии на север. Было это в один из дней середины мая, после полудня, в субботу. Все шестьдесят мест этого рейсового само¬лета, следовавшего курсом аэропорт Хаюда — Обихиро — Кусиро ', была заняты,

1 Халэда — токяйскяй аэропорт; Обихиро и Кусиро —- города па самом северном японском острове — Хоккайдо. (Здесь и далее примеч. перевод¬чица.)
На пассажирских самолетах внутренних линий часто можно увидеть семьи с детьми, но в утом самолете летел только один ребенок. Это был бледный мальчик в ярко-желтом свитере. Усевшись глубоко в кресло, он рассеянно поглядывал в иллюминатор.
На высоте более шести тысяч метров небо было ясным, а внизу, будто снежная равнина, тянулись облака. Они ослепительно сверкали в лучах весеннего солнца, и, если глядеть очень долго, начинала кружиться голо¬ва. Мальчик громко чихнул.
— Что с тобой, Ёсихико? — СИДЯЩИЙ рядом старый господин, отор¬вавшись от американского иллюстрированного журнала с цветным порт¬ретом президента Никсона, заглянул в лицо мальчика. — Ты что, плохо себя чувствуешь? Неужели тебя укачало?
Мальчик отрицательно мотнул головой:
— Нет, дедушка.
— Да и я так думаю, ведь прошлым летом ты даже в Америку летал, ч ничего...
— Помнишь, какая сильная болтанка была? Всем стало шшхо, только мне хоть бы что!
— Твоя мама тогда совсем скисла. Целый день не выходила из отеля в Лос-Анджелесе.
— Мы маму теперь за границу брать не будем. — Мальчик улыбнулся.
Глядя на него, старый господин тоже улыбнулся, сощурив глаза. Тща¬тельно ухоженпые седые волосы, густые брови над узкими, холодными глазами, большие уши...
Старый господин, несомненно, был хорошо знаком многим людям по газетам и передачам телевидения. Это был Камиока Хикбитиро > — прези¬дент «Синнихон дзидося»2 — одной из крупнейших автомобильных ком¬паний в стране.
Президент Камиока направлялся вместе с внуком на Хоккайдо. Они должны были присутствовать сегодня на торжественной церемонии от¬крытия филиала компании «Синнихон дзидося» в Кусиро.
— Этим летом я полечу в Европу. Хочешь со мной?
— С тобой, дедушка, я куда угодно поеду, — с отсутствующим видом ответил Ксихпко, глядя через иллюминатор на слегка дрожащее се¬ребристое крыло самолета.
На самолете вместе с президентом Камиока летели четверо сопровож¬дающих его лиц. Позади президента и Ёспхико расположились секретарь Накагава Санаэ и врач Окамура. Накагава Санав увлеченно читала путеводитель но Хоккайдо. Окамура а задумчивости дьшил 'сига¬ретой.
За ними сидели два молодых человека из дирекции компании — Огата и Ко суш.
— Взгляни, какое превосходное настроение у президента Камиока, когда с ним наследник, — тихо сказал Огата, показав глазами на кресло президента.
— Обычная история. Когда в семье только одип внук, с ним всегда носятся. Дороже собственного глаза... — тоже тихо ответил Косуги,
Всем сотрудникам компании «Синнихон дзидося» было хорошо извест¬но, что президент Камиока души не чаял в своем внуке и всюду возил его с собой. Конец педели они непременно проводили за городом. Один из журналов поместил, даже фотографию: президент Камиока играет в во¬лейбол с внуком па лужайке своей виллы в горах Хаконэ.
Сотрудники компании за глаза стали называть Ёспхико «господином наследником».

1 Имена в переводе даются, как принято в Японии: сначала фамилия, за¬тем имя.
«Синнихон дзидося» — «Автомобили новой Японии». Название вы¬мышленное.

— Генеральный директор слабоват. Вот президент и возлагает все на¬дежды на внука.
— Не слишком ли демонстративно?
Отец Ёсихико, сын президента, Кампока Рёити был генеральным ди¬ректором компашш «Синнихон дзидося». Слабохарактерный и болезнен¬ный человек, он не особенно блистал в деловом мире. Поговаривали, что если бы Рёити не был сыном президента, он не смог бы занять даже места заведующего отделом.
— А-а-а, не все ли равно. Сын ли, внук ли миллионера — нам-то что от этого? — усмехнулся Косуги.
— Вот именно, — кивнул Огата. — Лучше помалкивать. Недаром го¬ворят: «Язык — источник всех бед*.
Молодые люди отодвинулись друг от друга, и в это время стюардесса объявила:
— Самолет пролетает над открытым морем в районе Санрику 1. Воз¬можна небольшая качка из-за воздушных течений. Прошу застегнуть ремни.
Ёсихико застегнул ремень поверх свитера и взглянул вниз, на море. Незаметно плотный слой облаков рассеялся, и кое-где проглядывало осле¬пительное синее море.
— Смотри, море видно! — крикнул Ёсихико деду.


2. БОЛЬШИЕ УШИ Авиапорт Кусиро был окутан легким туманом.
Когда президент Камиока ж сопровождающие его лица начали спускаться по трапу, корреспонденты телевидения и газет тотчас те натравил на них кино- ,и фотокамеры. Президент на секунду остановился, поднял серую фетровую шляпу, привычно позируя.
"У выхода с аэродрома толпилось человек двадцать — все ожидали прибытия Камиока. Первым к президенту подошел директор филиала ком¬папии «Синнихон дзидося» в Кусиро.
— Камэяма, — представился он дрожащим от волнения голосом. — С приездом, господин президент. —- Директор говорил с заметным север¬ным акцентом.

1 Санрику — северо-восточная часть главного японского острова Хонсю.

Президент Камиока подал ему руку. Камэяма поднял было левую ру¬ку, но поспешно отдернул ее и протянул президенту правую. Видимо, ди¬ректор филиала компании был левшой.
Затем к Камиока приблизился председатель торговой палаты города; Протянув визитную карточку, он сказал, поклонившись:
— Добро пожаловать! Мэр города выехал по неотложным делам в Саппоро и поэтому не может присутствовать сегодня па встрече. Просил передать вам свои сердечные поздравления по поводу открытия филиала.
Обменявшись рукопожатием с председателем торговой палаты, Камио¬ка подтолкнул вперед Ёсихико, представляя всем присутствующим:
— Мой внук, Ёсихико. Малыш давно хочет взглянуть па целинные земли. Пришлось взять с собой.
— В таком случае я тотчас свяжусь со своими сотрудниками по теле¬фону и попрошу подготовить эту поездку, — сказал директор филиала компании. — Тем более, что один из наших служащих родом из целинного поселка. Разумеется, он будет рад завтра сопровождать вашего внука в поездке по целинным землям.
— Благодарю вас.
Президент Камиока слегка склонил голову, положив обе руки на пле¬чи внука.
Затем все сели в машины и направились в город. Все пять машин, в том числе и те, на которых ехали встречающие, были марки «суваро» последнего выпуска — гордость компании «Синнихон дзидося».
От авиапорта Кусиро до города было шестьдесят километров. «Суваро» мчались по равнине на полной скорости. В первой машине ехал прези¬дент Камиока, Ёсихико и директор Камэяма,
— Ну, каков спрос? — спросил президент.
— Как всегда — хороший.
— А у компании «Тоа»?1
Компания «Тоа дзидося» была конкурентом «Синнихон дзидося». Оже¬сточенная борьба двух компаний привлекала всеобщее внимание. Ее на¬зывали «Битвой великанов» автомобильного мира.
— То они впереди, то мы...
— Гм„. У «Тоа» малолитражные машины лучше, — заметил прези¬дент Камиока.
«Тоа» — «Восточная Азия», сокращенное название компании «Тоа дзидо-«Автомобильная компания Восточной Азии». Название вымышленное.

«Суваро» остановились возле нового здания филиала компании. Глав¬ный вход светлого пятиэтажного здания в ожидании прибытия важных го¬стей был украшен аркой из цветов.
У входа в холл второго этажа молодая дама в кимоно прикрепила к лацкану пиджака президента Камиока большую хризантему.
— И вам, малыш! — С этнмд словами дама подозвала Ёсихико и при¬колола булавкой к его свитеру такую же хризантему, как у деда, только чуть меньше.
Зал уже был полон гостей, у всех на лацканах пиджаков красовались хризантемы.
— Президент Камиока! — громко объявил директор филиала. Наступила тишина.
Президент Камиока, улыбаясь, направился к столу в центре зала. Его появление было встречено рукоплесканиями.
— Господа! — начал свою речь президент. — Как известно, наша страна по производству автомобилей уже обогнала Западную Германию и вышла на второе место в мире после США. Видимо, через три-четыре го¬да на дорогах Японии будет более двадцати миллионов автомобилей. Ис¬ходя из количества населения, а также состояния дорог, двадцать миллио¬нов машин — это предел для нашей страны. Но это не значит, что мы должны прекратить производство автомобилей, тем более что автомобиль-пая промышленность — движущая сила японской экономики, которая продолжает развиваться высокими темпами...
Ёсихико со скучающим видом сидел рядом с президентом. Он не сов¬сем понимал, о чем шла речь, но ему правилось, как говорил дед.
У деда был молодой голос, он энергично жестикулировал — не вери¬лось, что возраст его приближается уже к семидесяти годам.
— Так что же мы должны делать? Мы должны значительно расширить торговлю. Должны вывозить автомобили в Юго-Восточную Азию, в Аме¬рику, в Европу. Однако США и другие высокоразвитые страны тоже ак¬тивно стремятся увеличить экспорт машин. И, кроме того, они по старой памяти стараются использовать нашу страну как рынок сбыта. — Прези¬дент Камиока взял стакан нива и залпом осушил его. — Господа, пред¬ставляющие здесь автомобильную промышленность Хоккайдо и Тохоку!1 Нам предстоит столкнуться сейчас с ожесточенной международной конкуренцией. Наша компания «Синиихон дзидося» в этот ответственный мо¬мент исполнена решимости победить в конкурентной борьбе. И создание филиала компании здесь, в Кусиро, есть одно из проявлений этой решимо¬сти. Я надеюсь, господа, что вы и впредь будете содействовать процвета¬нию компании!
Все зааплодировали. Президент Камиока снисходительно раскланялся. Есихико внимательно разглядывал большие уши деда. Мама любила го¬ворить, что обладатель больших ушей непременно станет богатым челове¬ком. Есихико был похож на деда. У него тоже были большие, как ракуш¬ки, уши. «Стану ли я, как дед, богатым и знаменитым?» — думал он, рас¬сеянно слушая речь своего деда.

3. РИСУНОК НА СТЕНЕ Черный «суваро» мчался вдоль реки на север.
Когда кончилась гравийная дорога, проходившая через березовую рощу, деред ними предстала обширная равнина. С тех пор как они выехали из Кусиро, прошло, вероятпо, часа два с половиной.
— Отсюда начинаются земли целинного поселка Ч Видите, вон там — пастбище?
Молодой человек но имени Сато, которому было поручено сопро¬вождать внука президента в этой поездке, остановил машину и опустил наполовину боковое стекло. Есихико, вытянувшись, взглянул через плечо Сато.
Справа2 от дороги до самого горизонта простиралась огромная зеле¬ная равнина, окутанная легким туманом.
— Какой же здесь холодный воздух! — Накагава Сапаэ, сопро¬вождавшая Есихико по приказу президента Камиока, зябко повела плечами,
— Такая же погода, как в марте в Токио. Во всех домах еще топят пе¬чи, — улыбнулся Сато и включил зажигание. — Я покажу вам свой дом. Отсюда полчаса езды.

1 Целинный поселок. — На острове Хоккайдо есть целипные райо¬ны, где созданы в основном молочные хозяйства. В этих так называемых поселках дома отдельных хозяев отстоят довольно далеко Друг от друга.
2 В Японии левостороннее движение на дорогах и водитель сидит справа.

Справа и слева от дороги тянулись пастбища. Коровы, пасшиеся группками по три-четыре, не спеша жевали траву. Трава была еще со¬всем молодой, ярко-зелепой.
Показалась красная крыша — первое здание на краю поселка. За ним виднелась голубая силосная башня.
— Один этот целинный поселок вместе с пастбищами занимает боль¬шую площадь, чем вся префектура Кагава. И на такой большой террито¬рии проживает всего двадцать одна тысяча человек. Здесь около тридцати тысяч голов скота, и на одно хозяйство приходится в среднем по двести гектаров земли. Пастбища чередуются лесами, небольшими рощицами, в долинах текут спокойные реки. Поедешь в гости к соседу, и весь день уйдет на это.
Видно было, что Сато доставляет удовольствие рассказывать о своем поселке. Дорога была широкой, по каменистой — машина все время ви¬ляла.
— Почему, малыш, вы так заинтересовались нашими местами?
— А я недавно видел по телевизору передачу о целинных землях. Вот и решил посмотреть... — Ёсихико покраснел. Он действительно видел та¬кую передачу, но ехать сюда ему вовсе не хотелось.
По правде говоря, ему надоедало проводить целый день с дедом. Если бы только с одним дедом — куда ни шло, но эти люди, которые окружали деда... Ёсихико просто страдал от их опеки.
— Вы, малыш, частенько путешествуете отдельно от дедушки. Не правда ли? Я рада, что поехала сегодня с вами. Где еще увидишь такие прекрасные места? — сказала Накагава Санаэ, прикрывая колени, вы¬глядывавшие из-под мини-юбки, подолом пальто.
— Ой! Что это? — воскликнул вдруг Ёсихико, показывая на полураз¬рушенное строение невдалеке от дороги.
— Ах, это? Это заброшенный дом.
— Заброшенный?
— Ну да. Взяли ссуду у правительства, занялись молочным хозяйст¬вом, но дело у них не пошло, вот и бросили все, уехали? Действительно: зимы здесь холодные, цены на молено низкие. За год несколько семей ра¬зоряются и покидают поселок.
— Можно взглянуть на этот дом?
— А вы, малыш, оказывается, любознательный.
Сато остановил машину. Следом за Ёсихико и двое взрослых вылезли из машины.

Метрах в ста от покинутого дома стояла силосная башня с красной крышей. Стены ее местами обрушились, железная крыша заржавела.
Поблизости не было видно ни единого дома. И это заброшенное жили¬ще производило мрачное впечатление.
Ёсихико поднялся на холм, заросший цветущим клевером, и прибли¬зился к дому. Входная дверь была открыта. Ёсихико боязливо вошел внутрь дома. В нос ударил запах плесени.
В доме было три комнатки с голым полом, не застеленным татами !. В прихожей валялись два пустых ящика.
— Года два тому назад здесь жила семья из четырех человек. Гово¬рят, в Токио уехали, — пояснил Сато.
Взгляд мальчика остановился на фанерной стене. К стене кнопками была прикреплена картинка, нарисованная цветными мелками: по ослепи¬тельно зеленой траве мальчик гнал корову. Рядом виднелась силосная башня с белыми стенами и красной крышей.
— Человек такой маленький, а корова такая большая...
Кнопки, прикреплявшие картинку к стене, заржавели. Наверно, кар¬тинку забыли снять, когда покидали дом. А может быть, оставили на память...
Приблизившись к картинке, Ёсихико прочел в левом ее углу подпись: «Мацумото Мамору. 3-й класс»,
«Суваро» с тремя пассажирами мчался вдоль реки по дороге, ведущей к Кусиро.
Ёсихико и Накагава Санаэ напились в доме Сато парного молока, по¬обедали и сфотографировались рядом с черно-белой коровой у изгороди пастбища.
— Встречных машин почти нет. Значит, и дорожных происшествий здесь не бывает, — сказала Санаэ, непринужденно болтавшая с Сато.
— Изредка случается, что машина перевернется, но людей не сбивают.
— Вот уж немыслимо для Токио!
— Иногда на медведей налетают.
—* У вас что, медведи водятся? — заинтересовался Ёсихико.
'Татами — толстая соломенная циновка. Такими циновками покрывают пол в японском доме.

— Зимой, бывает, спускаются с гор в поисках пищи. Однажды ночью машина неподалеку отсюда наткнулась на что-то черное. Водитель вышел посмотреть, на что наехал, и ужаснулся — это был огромный медведь. Водитель струсил, вскочил в машину и умчался.
— Что же стало с медведем?
— А вот что: утром тот человек взял ружье и поехал к месту проис¬шествия. Видит; медведь уже мертвый. Лежит на дороге.
— Ну и ну! А еще какие звери и птицы здесь водятся?
— Зайцы, совы, соколы, лисицы, — перечислил Сато.
— Вот как! И лисицы водятся. И что же, попадались вы на их удочку? — тихонько засмеялась Санаэ.
— К сожалению, нет. Но ловить приходилось. Лисицы обнаглели: по ночам стали забираться в школьный двор. Глаза так и горят, будто фонарики. Вот и ловили их.
— А вы не видели лисью свадьбу? — спросил Ёсихико. — Я в книжке читал: собираются ночью десятки лисиц и идут цепочкой друг за дружкой — будто шествие с фонариками движется.
— Нет, видеть не приходилось. Может быть, хоккайдоские лисицы свадеб не играют, замуж не выходят.
— Это что же, намек?
Двадцатисемилетняя Накагава Санаэ была еще не замужем.
— Ну что вы! Если бы лисица обернулась такой красавицей, как вы, я непременно женился бы на ней.
— И я тоже женился бы! — заявил Ёсихико. Санаэ прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку.
В воскресенье, в семь часов вечера, то есть в тот же день, президент Камиока и сопровождающие его лица на самолете японской авиакомпа¬нии вернулись в Токио. От Кусиро до Саппоро они летели на турбовинто¬вом самолете, а от Саппоро до токийского аэродрома Хапэда — на реактивном.
Президент Камиока, усевшись в машину, немедленно включил цветную программу телевидения. Как раз передавали новости.
Себя он увидел в третьем кадре.
Кадр в телевидении сменило». Показывали порт Немуро, забитый рыболовными судами.
Президент Камиока глядел прямо перед собой, скрестив руки.


Машина мягко скользила по новой автостраде, ведущей к центру города. Ёсихико спал, примостившись на широком сиденье рядом с дедом. На¬верно, сильно устал. Такой уж был суматошный день.
«Сегодня в полдень на дороге вдоль плотины Аракава в районе Аракава в Токио такси сбило мальчика, ехавшего на вело¬сипеде. Мальчик, получивший сильные ушибы, в тяжелом состоянии доставлен, в больницу «Скорой помощи». Пострадавший — ученик пятого класса начальной школы номер три района Аракава Мацумото Мамору, одиннадцати лет. Такси, сбив¬шее мальчика, остановилось, а затем умчалось в сторону моста Аракава. Судя по показаниям свидетелей, скрывшаяся машина — такси марки «суваро-68».
В глазах президента Камиока, рассеянно слушавшего голос диктора, мелькнула тревога. Его внимание привлекла марка машины.
Но если бы Ёсихико смотрел сейчас телепередачу, он удивился бы больше деда. Может быть, даже и вскрикнул бы от удивления.
Имя мальчика, сбитого машиной, Мацумото Мамору, он видел сегодня днем на рисунке в покинутом доме у целинного поселка на Хоккайдо.

Глава вторая. РОКОВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
1. МОЛОДОЙ ТАКСИСТ Человеческая судьба странная вещь: иногда человек остается жив потому лишь только, что вдруг заболел и не смог лететь самолетом. Или, бывает, выигрывает несколько миллионов иен1, случайно подобрав на дороге оброненный кем-то лотерейный билет. Не заболей он внезапно — сел бы на самолет. Не выйди из дома — не нашел бы лотерейный билет.
Не кзашед бы Твдаэути Сёдзо в воскресенье днем в кафе и не -поехал бы но узкой дороге вдоль дамбы, может быть, и те случилось бы дорожного происшествия. Может быть, и не встретился бы ему на пути мальчик.

1 Иена — основная денежная единица в Японии; по курсу 1969 г. — 2,5 рубля за 1000 иен, по курсу 1974 г. (на 1-1Х) — 2,55 рубля за 1000 иен.

Этот день начался у таксиста фирмы «Дайто-такси» Такэути удачно. Выехав в восемь утра из таксо¬моторного парка в Уэио, он не про¬стаивал и минуты в течение четырех часов. Пассажиры садились один за другим. К тому же и улицы, по ко¬торым он ездил, все время были свободны от транспорта.
— Сегодня — воскресенье, в ма¬газинах большая распродажа. И свадеб много. Только что я тоже вез молодоженов, — заметил Такэути, обращаясь к очередным пассажирам.
Такэути обычно редко болтал с пассажирами, но в этот день он но-чему-то все время заговаривал с ни¬ми. Ему очень везло сегодня. Госпо¬дин в визитке, вышедший у отеля «Акасака», дал ему на чай три бу¬мажки по сто иен.
— В честь торжества, — сказал он. — Извините, что мало.
У отеля Такэути снова взял пас¬сажира до Уэпо, оттуда вез пасса¬жира до конца Адати. Выручка пре¬вышала уже четыре тысячи иен.
Удивительно изысканное для окраины города кафе из красного кир¬пича он приметил, когда ехал не спеша без пассажира ,в сторону Уэно. Такэути не пил сакэ 1 и не ку¬рил, но очень любил кофе.
К счастью, на улице у кафе как раз оказалось свободное местечко, куда можно было поставить машину.

1Сакэ — японская рисовая водка.

Остановив такси, Такэути быстро подбежал к массивной двери кафе и толкнул ее. В нос ударил веселый запах кофе.
— Дайте мне, если есть, детский еженедельный журнал, — попросил он официантку. Такэути любил истории в картинках из детских журна¬лов и всегда читал их, когда бывал в кафе.
В этом году ему исполнилось двадцать пять лет. В восемнадцать лет, после окончания средней школы на острове Сикоку, он поступил на служ¬бу в оптовую контору по продаже европейских товаров, но поссорился с хозяином, ушел, не прослужив и года. Затем он был учеником буфетчи¬ка в одном бойком ресторане, работал коммивояжером по продаже пар¬фюмерии, продавцом в магазине электротоваров и вот уже полтора года служил в фирме «Дайто-такси»; водить машину он научился, когда был коммивояжером.
Такэути менял работу не потому, что был неуживчив. Просто он нигде ие испытывал радости от своего труда. Так же было и теперь. Какая мо¬гла быть радость день и ночь, в постоянном напряжении гонять машину по тесным улицам большого города?
Единственно, что привлекало его в этой работе, было то, что она давала больше денег, чем прежние места службы, А Такэути, как всем смертным, были нужны деньги. И ради них он вот уже полтора года терпеливо крутил баранку своего такси. Он хотел скопить денег.
Но, накопив деньги, он не собирался потратить их на удовольствия или "веселую жизнь. Он мечтал перебраться из комнаты '"величиной в четыре с половиной татами 1 в квартиру, состоящую хотя бы из двух комнат, вызвать с острова Сикоку единственную сестру и тихо зажить с ней вместе.
Его сестра Тиэ училась на Сикоку в третьем классе гимназии и мечтала стать косметичкой. Будущей весной она собиралась приехать в Токио и поступить в школу косметики. Почти вся молодежь его родной деревни, окончив школу, сразу же уезжала в Токио работать. В деревне оставались лишь старики, которые кое-как сводили концы с концами, выращивая ман¬дарины. Такова уж судьба нынешней деревни в Японии — играть роль «плантации», поставляющей городу рабочую силу.

1Четыре с половиной татами — немного более шести метров. Одна соломенная циновка — татами несколько больше 1,5 кв. метров. Б Японии площадь в домах измеряют количеством татами.
2 Третий класс гимназии — выпускной. В Японии учатся шесть лет в началь¬ной школе, три года — в средней и три года — в гимназии.

«Вот приедет Тиэ, свожу ее во все кафе Токио и угощу самым вкусным кофе» >— так думал Такэути Всякий раз, когда входил в кафе. Сидя в кафе и не спеша потягивая из чашечки кофе, он воображал, как приятно они будут проводить время с сестрой. И это были самые радостные часы его жизни.
2. БЕЙСБОЛИСТ ИЗ НИЖНЕГО ГОРОДА ! Улица, где жил Мацумото Ма-
мору, находилась метрах в пя¬тистах от кафе, куда зашел выпить кофе Такэути. Вся застроепиая низкими деревянными домами, это была одна из самых нищих улочек северной окраины Токио. Запах нечистот так и ударял в нос. Над цинковыми крышами болталось на веревках разноцветпое белье. Однако па-каждой крыше поблескивала телевизионная антенна.
Как раз в тот момент, когда Такэути вошел в кафе, у Мамору внезапно заболел зуб, и он помчался на кухню полоскать рот. Под мышкой у него были зажаты бейсбольные перчатки. Он собирался пойти на дамбу Аракава, где ребята обычно играли в бейсбол, а тут вдруг нестерпимо заныл зуб.
— Разве зуб перестанет болеть от полоскания? — сказал Тоити, отец Мамору,
Обвязав полотенцем голову, чтобы волосы не спадали на лоб, он соби¬рал игрушечные автомобили. Обе их комнаты были завалены этими авто¬мобилями до такой степепп, что негде было ногой ступить. Здесь были и самосвалы, и спортивные автомобили, и патрульные полицейские, и крас¬ные пожарные машины.
— Наоборот, еще сильнее будет болеть, — продолжал отец.
И действительно, зуб ныл все сильнее и сильнее. Мамору даже тихонь¬ко заскулил от боли. Отец ловко насадил на ось колеса и приладил их к пожарной машине.
— Что, тебе обязательно идти надо? — спросил оп.
— Ну да! Финальный матч.
Мамору в своем районе был известным игроком в бейсбол. Высокий и крепкий мальчик, он быстро бегал и виртуозно владел битой.

1 Нижний город — обычно окраина, где живут ремесленники, мелкие торговцы, рабочий люд.


Не верилось, что он всего-навсего ученик начальной школы. Говорили, будто на сегодняшний финальный матч детских бейсбольных команд района должоп прийти тренер из частной средней школы — знаменитый бейсбо¬лист. Конечно, он придет, чтобы взглянуть на Мамору.
— Пап! Ты знаешь Садахара Оу из команды «Дзяйа'пцу»... — сказал Мамору, прижимая мокрое полотенце к щеке.
Тоити совершенно не интересовался бейсболом и не знал правил игры. Слышал только имена Садахара Оу и Нага'сима. Это были спортсмены, получавшие по нескольку миллионов иен в год.
— Ну и что этот Садахара Оу?
Тоити складывал готовые пластмассовые машины в коробку. За десять лет жизни на Хоккайдо, где у него была молочная ферма, Тоити зарабо¬тал себе тяжелый ревматизм. И теперь всякий раз, когда менялась пого¬да — и сегодня тоже, — у него сильно болели йоги и поясница. Когда опи разорились, бросили свое хозяйство и приехали в Токио, Тоити не смог уже работать, как все, и нанимался лишь на поденную работу по очи¬стке дорог.
Чтобы увеличить скудный заработок семьи, мать Мамору, Маса, стала брать надомную работу — сборку игрушечных машин. Платили мало. Ра¬ботая.без отдыха, она получала лишь иен триста за день. Если у Тоити не бывало поденной работы, он помогал жене собирать машины.
Оу учился еще в средней школе, когда ого заметили скауты на бей¬сбольной площадке дамбы Аракава. На Оу обратил внимание тренер Ара-кава. Он был тогда в команде университета Ва'сэда. Тот самый Аракава, который играет теперь в команде «Дзяйанцу».
-~ Интересно: дамба Аракава и тренер Аракава... — не к месту заме¬тил отец.
Удивительно переплелись судьбы самого известного в истории профес¬сионального бейсбола Японии игрока Садахара Оу и тренера Аракава. Од¬нажды на велосипедной прогулке Аракава, который был в то время за¬пасным игроком в команде университета Васэда, встретился с мальчиком .Садахара. Ога заметил, что Садахара левша, и решил развить эту его осо¬бенность. Он перевел Садахара Оу в среднюю школу при университете Ва¬сэда, где были созданы благопрттятные условия для воспитания великого бейсболиста.
— И меня, может быть, заметит какой-нибудь трепе'р и возьмет к себе. 11 я стану зарабатывать кучу денег...
Мамору натянул перчатку на правую руку и засмеялся. Как и Садахара в прошлом, он был левшой. Пока он разговаривал с отцом, зубная боль почему-то стихла.
— Вот как! Ну, тогда попросим мать помолиться за тебя.
Маса год назад увлеклась протестантской религией, и сегодня с утра • ушла на собрание верующих. Ее новая религия учила: если будешь уси¬ленно молиться, все желания твои сбудутся. Вот Маса и молилась.
Стенные часы показывали уже второй час. Начало матча было назна¬чено на час двадцать. Мамору вышел из дома и взял велосипед.
— На велосипеде поедешь? — услышал он за спиной голос отца.
— Ну да. Нельзя же опаздывать.
Повесив бейсбольные перчатки на руль, Мамору вспрыгнул иа ве¬лосипед.
— Будь внимателен, Мамору, — услышал он снова голос отца.
Э. РУЛЬ НЕ СРАБАТЫВАЕТ Такэути повернул рукоятку приемника —
пусть поет погромче. Он пе спеша ехал те¬перь по дороге, тянувшейся внизу, вдоль дамбы.
Прощай, прощай, Любимый...
Высокий голос Мияко Ха'руми аазвучал еще громче. Такэути принялся насвистывать в такт песенке.
Во второй половине дня в воскресенье верхняя дорога, ведущая к центру города, не была осюйееао забита машинами, но Такэути, отъ¬ехав от кафе, свернул 'с нее влево и 'Спустился вниз, к дороге, идущей вдоль дамбы Аракава. Ему казалось, что там он сможет подобрать пасса¬жира. Доверять интуиция, когда везет, — в привычке у водителей такси.
На нижней дороге было одностороннее движение и вдобавок хорошая видимость. Слева тянулась поросшая травой дамба, высотой метров семь-восемь, а справа стояли дома, огороженные заборами. Ни впереди, ни по¬зади машин не было.
Из переулка, метрах в двухстах впереди, показался мальчик на велоси¬педе. Он легко скользил по правому краю дороги. Расстояние между так¬си и велосипедистом становилось все меньше и меньше. За день Такэути десятка раз приходилось вот так обгонять велосипедистов.

Он убавил скорость. Пятьдесят метров, со¬рок, тридцать... Обходя на узкой дороге ве¬лосипедистов, Такэути всегда снижал скорость.
До велосипедиста было метров пятнадцать, когда мальчик вдруг приподнялся в седле, по¬вернул руль влево и поехал наперерез мчавше¬муся такси. Такэути не знал, что слева в этом месте была узкая тропинка, ведущая вверх на дамбу. Мальчик собирался единым духом взле¬теть на дамбу.
— А!.. — резко вскрикнул Такэути, повер¬нул руль влево и нажал тормоз. Он хотел из¬бежать столкновения с велосипедистом, бросив машину на заросший травой скло ...

 Отправлено: 15.02.07 17:40. Заголовок: Читаем книгу "за Японию" - "Прощай дорога" ((продолжение следует!!!)))

... н дамбы. Но хотя он до отказа повернул руль, машина по¬чему-то лишь слегка подалась влево и с рез¬ким визгом остановилась.
Из окна машины выглянуло бледное лицо Такэути. На асфальте лежал мальчик, рядом с ним велосипед. Заднее колесо велосипеда все еще про¬должало крутиться. Тут же валялись бейсбольные перчатки.
Впереди — ни одной машины. Позади тоже. Это было видно в боковое зеркало. Никто к нему не бежал. И Такэути, осознав в этот мпг только это, нажал педаль акселератора. Такси на полной скорости рванулось вперед.
— Я не виноват] — шептал Такэути, сворачивая с нижней дороги в переулок, с обеих сторон которого стояли дома. — Я не виноват! Он вы¬скочил так внезапно... И с рулем что-то неладное.
Однако теперь, когда такси ехало по узкому переулку, виляя то впра¬во, то влево, руль, как ни странно, работал нормально. Может быть, в тот момент он не повернул машину, а только подумал об этом? Нет, он точно помнил, что повернул,
— Я не виноват! — снова прошептал Такэути, словно пытаясь убедить самого себя. Лицо его страдальчески сморщилось.
4. ДЕВУШКА с СОБАКОЙ Когда такси Такэути было метрах в ста от
велосипедиста, с холма дамбы спускалась девушка в брюках :и спортивных туфлях, за ней бежал цшиц.
Стоя на тропинке, ведущей вниз по дамбе, она видела, как такси стол¬кнулось с велосипедистом. Девушка хотела было закричать, но испуг сда¬вил ей горло.
Она сбежала на дорогу как раз в тот момент, когда возле отброшенно¬го машиной велосипедиста остановился малогабаритный грузовик. Дверца кабины водителя открылась, и на дорогу выскочил молодой человек.
— Вот дрянь! Скрылся.
Девушка с собакой подошла к водителю.
— Его сбил таксист. Пойду позвоню в полицию. Здесь недалеко ав¬томат.
Девушка в белых туфлях, кое-где запачканных зеленью весенней тра¬вы, побежала в переулок.
Позвонив по номеру сто десять в полицию, она бегом вернулась обрат¬но. На месте происшествия собралось уже человек тридцать зевак, а за маленьким грузовиком выстроилось машин десять. Тот же водитель под¬нял мальчика на руки, отнес на траву и посадил его там.
— Больно! Голова болит! — громко кричал и плакал мальчик. Какая-то тетушка, видимо из дома поблизости, принесла мокрое поло¬тенце и положила его на голову мальчика.
Пронзительно воя, примчалась полицейская машина, следом за ней — «скорая помощь». Мальчика положили на носилки и понесли к машине.
— Не надо! Не хочу я в «скорую помощь»! — кричал и метался на носилках мальчик.
— Отправляйтесь. Я займусь осмотром места происшествия, — сказал полицейский.
«Скорая помощь» тронулась, полицейский оттеснил толпу к краю до¬роги. Другой полицейский достал записную книжку и спросил у собрав¬шихся:
— Кто-нибудь знает мальчика?
— Это — Мацумото Мамору. Я учусь с ним в одном классе, — ото¬звался паренек в коричневом свитере, за ним стоял другой мальчик, в очках.
— Я тоже учусь вместе с ним. Третья группа, пятый класс пачальной школы номер три района Аракава.
— Значит, вы знаете, где он живет? Немедленно сообщите родителям.
— Ах, да! Нужно же сказать им! Мальчик в очках убежал.
— А я сообщу учителю, — сказал паренек в коричневом свитере и бросился следом за своим другом.
— Есть свидетели происшествия? — спросил полицейский, сделав шаг вперед,
Из толпы вышла девушка в белых туфлях:
— Таксист сбил. Я видела с дамбы.
— Каким образом? — несколько небрежным топом спросил полицей¬ский, увидев, что перед ним совсем юная девушка.
— Велосипедист внезапно поехал наперерез, а шофер не сумел отвер¬нуть. — Я даже крикнуть не успела -— велосипед и мальчик уже валялись на дороге.
— Вы помните, какая это была машина?
— Суваро-68». Цвет — зеленый, — быстро ответила девушка.
— Как это вы так хорошо запомнили, что это был «суваро-08»? — По¬лицейский с сомнением посмотрел на девушку.
— Точно такая же машина у моего брата.
— Назовите ваше имя, — одобрительно кивнув, сказал полицейский.
— Инамура Юкари. Второй класс женской гимназии «Хикари». Поправив коричневую ленточку на голове, девушка, тихонько свист¬нув, позвала шпица, носившегося но траве.
Мацумото Мамору привезли в больницу «Скорой помощи» и помести¬ли в отдельную палату на третьем этаже. Мамору уже не кричал, он мол¬ча лежал в кровати.
— Мацумото! Ты слышишь меня? — Мюлйдой врач потрогал мальчи¬ка за плечо, но Мамору не откликнулся, глаза его были плотно закры¬ты. — Без сознания. Он что же, все время был без сознания? — спросил врач у санитара машины «скорой помощи».
Санитар в белом халате и белой шапочке заглянул в лицо мальчика.
— Нет, он громко кричал, жаловался на боль. И в машине, помнится, стонал.
Врач приложил ухо к груди Мамору.
— Сердце как будто в норме. Очевидно, временная потеря сознания. Спасибо за помощь.
Нажав кнопку, он вызвал медсестру.
— Лед на голову и раствор Рйнгера.
По больничной лестнице бегом поднимались родители Мамору. Увидев сына, лежащего неподвижно, без всяких признаков жизни, Ма-са громко заплакала.
— Сэнсэй \ Мамору будет жить? — Маса с надеждой взглянула на врача опухшими от слез глазами.
— Ничего не могу сказать, пока не пройдет дня два-три. Для жизни мальчика сейчас особой опасности нет. Вернется ли к нему сознание — вот в чем вопрос, — сказал врач, записывая что-то по-европейски, гори¬зонтально 2, в историю болезни. Затем он тихо шепнул отцу мальчика, Тоити: — Прошу вас на минутку...
Тоити вышел вслед за врачом в коридор.
— Вы виделись с водителем машины, которая сбила мальчика? — спросил врач, зажигая сигарету.
'Сэнсэй — учитель, вежливое обращение к учителям, врачам и вообще уважаемым людям.
2 Обычно японцы пишут вертикально: сверху вниз и справа налево.

— Нет. Говорят, его пока не нашли.
— Сбежал. Вот негодяй! — нахмурился врач. Дело в том, что я хотел бы поговорить с вами о плате за лечение. Видимо, потребуется много де¬нег. У нас есть страховая книжка?1 Принесите, пожалуйста. Можно и завтра.
Тоити рассеянно слушал врача, вяло кивая головой. Врач мягко ояустил руку на его плечо.
— Не беспокойтесь, — сказал он. — Виновника происшествия непре¬менно найдут. Он должен оплатить лечение мальчика, ведь ясно, что по¬страдавшая сторона — это вы.
5. ТЕМНОЕ НЕБО УСЫПАНО ЗВЕЗДАМИ В ВОСЬМОМ часу вечера того
же дня водитель такси Такэуги Сёдзо явился в- полицейский участок.
Уехав от дамбы, он около часа бесцельно колесил но городу и потом часа четыре просидел зз том же кафе, куда заходил днем.
'Страховая книжка. — Страхование на случай болезни в Японии осуществляется за счет граждан. Из заработка отчисляется определенный про¬цент в страховую кассу.

 Отправлено: 15.02.07 21:55. Заголовок: Re:

А кто писатель??Подскажи

 Отправлено: 21.02.07 17:54. Заголовок: Re:

Автор - Хироси Сунада. Я чего-то позабыл указать вначале.

 Отправлено: 16.03.07 15:43. Заголовок: Re:

Он решил явиться в полицию не потому, что признавал свою вину, а потому, что теперь, когда к нему вернулось хладнокровие, был убежден ом, что не совершил никакой оплошности.
Правда, он понимал, что полиция все равно, рано или поздно, его най-дет. Кроме того, он непременно хотел знать, что стало с мальчиком. Поэтому самое лучшее, что он мог сделать, — это явиться в полицию и рас-1зать все, как было. С этим решением он и поднялся по лестнице подп¬исного участка к инспектору. Как он и ожидал, инспектор был с ним
ров.
— Почему уехал? Ведь и свидетели есть, и след колес ясно отпеча-
тался. Думал, удастся скрыться? Невысокого же ты мнения о полиции.—старый инспектор, сверля Такэути острым взглядом, стукнул кулаком по столу. — Расскажи, как все произошло.
Закрыв глаза, Такэути снова припомнил все детали происшествия, ко->рое заняло всего секунд двадцать—тридцать.
— Велосипедист, ехавший по правой стороне дороги, вдруг оказался перед самым моим носом, — начал он. — Испугавшись, я нажал на тормоз п до отказа повернул руль влево. Думал: пусть врежусь в насыпь лишь-бы, лишь бы избежать столкновения.
— Действительно, есть следы потертости на баллоне.
— Не было ли поблизости большого камня или глубокой выемки? —
просил Такэути.
Инспектор взглянул в протокол осмотра места происшествия, лежа¬щий на столе.
— Ничего такого не было, — ответил инспектор резко.
— Дело в том, что у меня не сработал руль. Из-за этого и случилось
столкновение.
— Руль, говоришь, не сработал? — Глаза инспектора яростно сверк¬али. — Ты что, думаешь полицию провести? Несешь тут всякую чушь!
— Господин ипспектор, что будем делать с этим человеком? Молодой полицейский, который вел протокол, положил ручку.
— На сегодня отпустите. Раз сам явился. Инспектор встал. Прошелся по комнате...
— Завтра в десять утра прошу прийти. Водительское удостоверение —
на стол. Пусть у нас побудет.
— А как тот мальчик? — с тревогой спросил Такэути.
— Жив, но без сознания.
— В какой он больнице?
— Здесь, сразу за нашим участком. Больница «Скорой помощи», три¬ста вторая палата, — сказал молодой полицейский, заглянув в толстую книгу протоколов.
Больничные здания часто бывают белыми. Больница «Скорой помощи» тоже была длинным белым зданием, ясно вырисовывающимся в темноте. Взглянув на ярко освещенные окна, Такэути насчитал шесть этажей.
У главного входа горела красная лампочка — знак «скорой помощи». Она сразу бросалась в глаза. Был уже девятый час вечера, но двери боль¬ницы не закрывались — туда и сюда непрерывно сновали люди.
Такэути переобулся в тапочки и тихо поднялся на третий этаж. Пала¬та номер триста два была как раз напротив лестничной площадки. На ее двери висела табличка с надписью: «Посещения запрещены».
— Мамору всегда пешком ходил на бейсбол. Но сегодня у него вдруг заболел зуб, и он, кажется, опаздывал на матч. Потому он н поехал на велосипеде...
— Вот беда! Я всегда говорю детям: «Не ездите в школу па велосипе¬де, даже если далеко ходить». В последнее время так много несчастных случаев с велосипедистами...
В коридоре на диване разговаривали двое мужчин. Из их разговора Такэути понял, что это были отец Мамору и его школьный учитель. Ху дой, с нездоровым цветом лица, мужчина небольшого роста, несомненно, был отцом мальчика. Прислушиваясь к их разговору, Такэути украдкой разглядывал лица собеседников.
— Водитель, говорят, найден.
— Да, недавно сообщили из полиции. Сказали: сам пришел.
— А как насчет платы за лечение?
— Насчет платы-то? Да мы пока еще и не думали об этом. Прислушиваясь к унылому голосу отца мальчика, Такэути хотел было
подойти к нему и признаться, что он и есть тот самый водитель, который виноват во всем, по ноги его будто приросли к -месту, и он не смог этого сделать.
Опираясь рукой па перила, Такэути молча спустился по лестнице. Ма-шинальио сменил тапочки на ботинки и поспешно покинул больницу.
Он бесцельно шел но безлюдной улице. Что за ужасное воскресенье! Почему все так обернулось?
Такэути вспомнил разговор в коридоре больницы. Если бы у того малька не заболел зуб, не встретился бы он ему на дороге. Зуб этот навер¬но давно уже требовал лечения. Почему же мальчик не заметил этого раньше и не обратился к врачу?
Но судьба сыграла плохую шутку не только с мальчиком. Зачем он м зашел днем в кафе? Зачем поехал по нижней дороге?
Стоп! — сказал он себе. Так можно додуматься в до того, зачем он вообще появился на свет и зачем родился этот мальчик. Ведь не появись он на этой земле, они, уж конечно бы, не встретились и его такси никогда не сбило бы мальчика. А если продолжить рассуждения, то можно дойти и до вопроса: зачем существует Земля и вообще Вселенная?
Дело вовсе не в этом. Неважно, болел ли у мальчика зуб и по какой дороге он, Такэути, поехал. Вопрос в том, почему не сработал руль. Если и он повернул машину, наезда пе случилось бы.
Такэути остановился и взглянул на темное небо, усыпанное звез-
дами.
А если так, то что он теперь должен предпринять? Что он может сде-
лать? Глаза юноши наполнились слезами горя и гнева.
Глава третья. МАЛЬЧИК НЕ ПРИХОДИТ В СОЗНАНИЕ
I. ДИВАН в БЕЛОМ ЧЕХЛЕ На четвертый день после происшествия
на дороге близ дамбы Аракава Такэутп Сёдзо снова, уже в третий раз, был вызван в полицию.
— Извините, что вызываем вас так часто, — сказал инспектор.
Сегодня инспектор был совсем другим: он встретил Такэути с улыб¬кой, проводил его не в комнату для допросов, как всегда, а в светлую приемную с большими окнами, предложил сесть на диван.
Сам он расположился в кресле у стола, достал сигареты, взял одну се¬бе н предложил закурить собеседнику.
— Я не курю, — отказался Такэути.
— Ах, вот как. Извините. — Инспектор поднес зажигалку к сигарете, раскрыл протокол допроса. — Итак, в результате расследования стало ясно, что с вашей стороны оплошности допущено не было, — сказал он, не поднимая глаз. — Исходя из показаний свидетельницы, ученицы женской гимназии, мы установили, что вы ехали с замедленной скоростью и что велосипедист стал пересекать дорогу внезапно. Все это подтверждает ваши показания. — Инспектор перевернул страницу протокола. — Ваши слу¬жебные успехи, как явствует из заявления фирмы, превосходны. За год — ни одного нарушения дорожных правил. Так что пет никаких оснований не доверять вам.
Прислонившись спиной к свежевыстиранному белому чехлу дивана, Такэутп повторял про себя слова инспектора. «Да, разумеется, так, — ду¬мал он. — Какие могут быть основания? Но если бы не было свидетеля, той девушки, кто поверил бы тогда моим показаниям?»
И все же чрезмерная любезность инспектора была ему неприятна. Ре¬зало слух его обращение на «вы». Не верилось, что это тот же самый че¬ловек, который на предыдущих допросах грубо кричал ему «ты».
— Вот ваше удостоверение. — Инспектор положил перед Такэути во¬дительское удостоверение. — Думаю, мы доставили вам много неприят¬ных минут во время следствия. Подозревали, что вы собирались скрыться. Просим извинить.
Инспектор низко склонил голову в знак извинения.
Такэути сунул удостоверение в карман и вышел из приемной.
— Так... Куда же идти? — прошептал он растерянно, стоя на тротуаре перед полицейским участком.
И ему припомнилась сцепа из кинофильма, который он как-то видел: юноша, подозреваемый в убийстве, был признан невиновным. Он стрем¬глав сбежал с лестницы полицейского участка, а у входа его ждала возлюбленная с букетом цветов. «Да, не все получается как в кинофиль¬мах, — подумал Такэути. — Мне не было предъявлено обвинение в убий¬стве. И возлюбленной у меня нет. Ну что ж... Пойду в контору, сообщу обо всем».
До таксомоторного парка было тридцать минут езды на автобусе. Засу¬нув руку в карман, он проверил, там ли удостоверение, и пошел к авто¬бусной остановке.
В таксомоторном парке, обнесенном забором с колючей проволокой поверху, стояли тесными рядами около пятидесяти такси. Это были маши¬ны марки «суваро-68». Все такси пх парка. Водителей нигде не было вид¬но. В конторе сидел сторож и читал спортивную газету.
— Что-нибудь случилось? — спросил Такэути.
— Ба, да это, никак, Такэ-сан — воскликнул сторож, высунувшись :з окошечка. — Говорят, ты натворил что-то? Обошлось штрафом?
— Спасибо за беспокойство, — сказал Такэути смущенно. — Освобо¬ди меня: признали невиновным, С моей стороны нарушений не было.
^ что это все машины стоят?
— На профилактическом осмотре. Вдруг ни с того ни с сего все ма¬шины поставили на осмотр. Парк временно закрыт.
— Значит, и управляющего нет?
Сторож кивнул. Такэути отошел от окошечка. Раза два-три рявкнули моторы — ВИДИМО, уже началась проверка.
— Таи... Что же делать? — снова прошептал он, ожидая зеленого си¬гнала на перекрестке. И тут он вспомнил о свидетеле, той дойрой девуш¬ке, которая дала показания в его пользу. «Нужно ее папти и поблагода¬рить», — подумал он. Но где? Ведь он забыл спросить ее имя и адрес
в полиции.
Такэути стоял па автобусной остановке, когда мимо, приподнявшись
над седлами;, с криками промчались па велосипедах три мальчика.
«Ах, да! Пойду-на я в больницу», — решил Такэути, глядя на три желтые бейсбольные шапочки, уносящиеся вдаль.
2. КРАСНЫЕ гвоздики Такэути уже в четвертый раз шел в больницу.
Оп ходил туда ежедневно. На другой день после происшествия Такэути сообщил родителям мальчика, что это он сбил их сына. Но те ничего не ответили ему.
Такэути поднялся па третий этаж. Табличка с надписью: «Посещения запрещены» — была перевернута. Может быть, мальчик пришел в созна¬ние? Такэути тихо постучал в дверь.
Па его стук отозвался отец, Мамору. Взгляды отца и Такэути, вошед¬шего в палату, встретились. Тонтн, отец мальчика, продолжал сидеть с за¬стывшим лицом.
Ожидания Такэути не сбылись. Мальчик все еще был без сознания. Оп лежал с закрытыми глазам». Из капельницы все так же канал физиологи¬ческий раствор и глюкоза. И только эти кайли, поступавшие через виниловую трубку в вену мальчика, свидетельствовали о том, что сердце его еще бьется.
— Извините!.-, Такэути поклонился. Тоити ответил тихо;
— И вы извините.
Какое удобное приветствие, это «извините»! Совершенно неопределен¬ное: не го извиняется человек, не то сожалеет —это не понятно ни тому, кто его произносит, ни тому, кто его слышит. Такэути погасил горькую улыбку.
— Только что со мной говорил инспектор полиции, — помолчав, ска¬зал Тоити. — В несчастном случае виноват сам Мамору. Он неожиданно появился перед машиной.
— Но и на мне лежит вина! — крикнул Такэути. И, испугавшись сво¬его громкого голоса, тихо добавил: — Да, я не смог избежать столкнове¬ния. Но с испугу я сразу же умчался. Если бы я тогда же отвез его в боль¬ницу, возможно, л не слупилось бы всего этого.
В это время в дверь осторожно постучали, вошла девушка. Она дер¬жала в руках вазу с красными гвоздиками. Встретившись глазами с Такэ¬ути, девушка замерла на месте.
— Это та девушка, которая сообщила о происшествии и полицию, — сказал Тоити. — Вот пришла навестить, с цветами..,
Такзутл подошел к девушке.
— Значит... вы и есть та самая свидетельница? А я шофер той ма¬шины.
Такэути попытался вложить в свои слова как можно больше друже¬любия, по девушка, не глядя на него, подошла к окну и поставила вазу с цветами на столик у изголовья кровати.
— Как вам кажется, дядюшка, здесь хорошо будет?
Гвоздики уже пышно распустились, и их яркие красные цветы резко контрастировали с белым свитером девушки. Нежными кончиками пальцев она поправила цветы, и больничную палату ид полнил пряный аромат гвоздики.
Минут десять спустя Такэути шел с девушкой вдоль широкого шоссе. Первой заговорила девушка.
— Меня зовут Инамура Юкари. Я живу здесь неподалеку. Мой отец, врач-отоларинголог '.
Отоларинголог — специалист но болезням ухи, горла, носа.
— Вот как! Вы — дочь врача? — Такэути взглянул в ясное лицо Юка-. — Я должен вас поблагодарить. Вы помогли мне своими показаниями. не будь их, я сейчас, возможно, сидел бы в тюрьме.
— Ну что вы! Я только сказала то, что было на самом деле, — по-1ешно возразила Юкари. — Но я думаю, что виноват не только мальчик, • и вы. Если бы его сразу отвезти и больницу н принять срочные меры, «кет быть, все было бы иначе. Вы знаете, Мамору сильно плакал в крн-
>л там, на дороге.
— Да, я понимаю свою вину. И я сделаю все, что в моих силах, —
сказал Такэути. Юкари замедлила шаг и показала рукой на цветочный магазин на другой стороне улицы.
— Гвоздики я купила вон в том магазине. — За сияющим стеклом витрины качались куны ярких цветов. — После Дня матери ' цветы сразу подешевели. Я заплатила за гвоздики только двести пятьдесят иен. Чуд¬иле цветы, не правда ли?
Юкарн явно гордилась своей покупкой. И тут только Такэути заметил, [то на белом свитере девушки была приколота красная гвоздика.
Значит, вся эта история случилась в День матери, во второе воскре-сенье мая. Он вспомнил, что у официантки кафе тоже была приколота то¬гда белая гвоздика на груди. У той молодой девушки наверняка не было
матери.
— Вот я и дома.
— Вот я и дома. Юкари остановилась перед воротами, выкрашенными в белый цвет.
Сбоку была прикреплена табличка: «Отоларинголог Инамура».
— Это — вам.
Юкари отколола гвоздику со свитера и воткнула ее в кармашек серого пиджака Такэути. Затем поклонилась, резко повернулась и скрылась в во¬ротах.
3. НА СКОРОСТНОЙ АВТОСТРАДЕ, с КОТОРОЙ ВИДНА ГОРА ФУДЗИ

Со следующего утра Такэути снова начал свою шоферскую жизнь.

|— А, это ты! Доставил же ты мне хлопот! — услышал он голос за спиной, когда включил зажигание,проверяя двигатель перед тем, как выехать из парка. У машины стоял управляющий парком. — Газеты склоняют нашу фирму, следователи приходят — сплошное беспокойство. Хорошо хоть, все обошлось .более или менее благополучно.
— Извините, что причинил вам столько неприятностей, — сказал Та¬кэути, сняв фуражку.
— Ладно, теперь будь повнимательнее...
Когда управляющий скрылся из виду, один за другим стали подходить товарищи.
— Ну и попал же ты в переделку! — сказал молодой шофер в фу¬ражке, сдвинутой на затылок.
— Мало получишь, наверно, — заметил пожилой шофер. Заработок водителя такси в любом таксомоторном парке состоял из
твердого минимума и премиальных. Таксист фирмы «Дайто» получал в- среднем тридцать тысяч иен в месяц. Если выручка превышала сто два¬дцать тысяч иен, назначалась премия по четыре тысячи с каждых по¬следующих десяти тысяч иен.
Таким образом, чтобы заработать пятьдесят тысяч пен в месяц, нужно было привезти в парк около ста семидесяти тысяч иен. В месяц шофер такси работал пятнадцать суток, так что за сутки он должен был выру¬чить более десяти тысяч иен.
Из-за происшествия на дороге Такэути не работал полных два с поло¬виной дня, поэтому его месячный заработок, видимо, не превысит теперь и сорока тысяч иен.
— Что за работа такая паршивая! — сплюнул пожилой водитель. — Вот служащий не выйдет дня два-три на работу, и на заработке это не скажется... А тут... два с половиной дня не поработаешь — и десять ты¬сяч иен как не бывало.
— Не огорчайся, Такэ-сан! Не падай духом! — Шофер Ямагути, родом с Хоккайдо, весело хлопнул его по плечу. — Скоро откроют автостраду Токио — Нагоя, поедем с тобой, прокатимся с ветерком!
В этот день Такэути не везло. Пассажиры попадались все на короткие расстояния, и, проездив четыре часа, он с трудом набрал только три ты¬сячи иен.
Но на душе у него было покойно. То и дело он посматривал па ма¬ленькую цветочную корзинку, сплетенную из виниловых ленточек. Она
висела с левой стороны ветрового стекла. В корзинке вместе с розой «Гон¬конгский цветок» торчала красная гвоздика. «Какая милая девушка! Добрая и смелая...» Он вспомнил большие блестящие глаза Инамура Юкари. «Вот откроют автостраду Токио—Нагоя, съездим с ней к горе Фудзи. Надо же как-то отблагодарить девушку».
А в это время по автостраде Токио — Нагоя, до открытия которой осталось всего пять дней, мчалась машина марки «суваро-68». Поля у подножия горы Фудзи сверкали зелэнью, а на вершине ее кое-где поблески¬вал снег, хотя было уже начало лета. Оставив гору Фудзи слева, «суваро» нырнул в туннель, затем помчался по мосту.
— Мост на реке Сакава. Высота — шестьдесят пять метров. Самый высокий на Востоке мост, — пояснил молодой человек, сидящий за рулем, сбавляя скорость, когда машина выехала из тоннеля. — Хотите посмот¬реть? — спросил он, оглянувшись назад.
— Да, пожалуй.
Машина остановилась, из нее вышел старый седой господин. Это был президент компании «Синнихон дзидося» Камиока. Следом за ним из ма¬шины вышла его секретарь Накагава Санаэ.
— Мда... Грандиозно! Представляю, какая это была нелегкая рабо¬та, — сказал президент, опасливо глядя на стремительно несущуюся вни¬зу реку, всю в брызгах и пене.
— Столько интереса к автостраде, господин президент, просто удиви¬тельно. Впервые вижу президента автомобильной компании на строитель¬стве шоссе.
— Что же здесь особенного! Я считаю, что должен был бы приехать сюда значительно раньше, — заметил Камиока. — Скоростные дороги — это барометр, определяющий рост производства автомобилей. Не находите ли вы, что у нас в стране еще очень мало таких автострад? В послед¬нее время все чаще прихожу к мысли о том, что и мы, промышленники, должны принять на себя часть расходов на строительство автострад. Нельзя же возлагать все это на государство.
Миновав мост, «суваро» помчался дальше по новой дороге. Иногда на пути встречались группы рабочих в желтых касках, они раскатывали асфальт по краям шоссе — наводили последний глянец на автостраду То¬кио — Нагоя.
— В субботу — день рождения Ёсихико, — прошептала на ухо пре¬зиденту Накагава.
Непроницаемое лицо президента Камиока мгновенно просветлело.
— Да ну! Сколько же лет Ёсихико? -- Двенадцать, — ответила Накагава.
— Как! Уже двенадцать!
Старый президент улыбнулся и с довольным видом сощурил глаза.
4. ЭЛЕКТРОГАЗЕТА Особняк Камиока находился на холме в районе Сйбуя. Чем дальше поднималась дорога по холму, тем выше становились за¬боры по обеим ее сторонам и гуще зелень деревьев и кустарников. Из са¬дов доносилось щебетание птиц. Это был один из фешенебельных районов Токио Здесь расположились особняки многих тузов политического и де¬лового мира Японии.
Особенной роскошью отличался дом президента Камиока. Его окружа¬ла высокая кирпичная стена, длиной метров двести, вся увитая диким ви¬ноградом. За этой стеной можно было бы свободно разместить двадцать обычных домов.
За железными воротами простиралась зеленая лужайка, в конце кото¬рой виднелся белый двухэтажный дом в европейском стиле. Справа от не¬го был бассейн с двадцатипятиметровой дорожкой, слева — японский сад.
Дело шло к лету, поэтому в бассейн была уже налита вода. Она побле¬скивала в лучах заходящего солнца. В японском саду стояла беседка в старинном стиле с травяной крышей, а в пруду, через который был пе¬реброшен каменный мост, плавали удивительные рыбы.
В левом крыле особняка отворилось окно, и из него выглянуло не¬сколько мальчишеских физиономий. Их оживленные голоса подхватило эхо и разнесло над водой пруда. Это были школьные друзья Камиока Ёси¬хико, приглашенные по случаю его дня рождения.
— Ну, дорогие гости, пожалуйте к столу, — хлопнув в ладоши, по¬звала мальчиков Минако, мать Ёсихико. В нарядном кимоно с рисунком в виде белых листьев дикого винограда на красном фоне, повязанная алым оби ' Минако выглядела совсем юной.
Оби — широкий и длинный декоративный пояс. За большим столом уже сидел герой торжества Ёсихико, его отец, де¬дка Хикоитиро, секретарша Накагава Санаэ и надменный молодой ино-•анец со светлыми волосами — мистер Смит, домашний учитель Ёсихи-
обучавший его английскому языку.
— Правда, еще светло, но начнем, пожалуй, — предложила Минако, ?да четверо маленьких гостей заняли свои места за столом. — Дедушка, зажжете ли вы свечи на торте?
Минако подозвала горничную и попросила задернуть шторы.
Вскоре большой праздничный торт в виде замка, в центре которого гинскими буквами было выложено кремом имя Ёсихико, засиял огнями энадцати свечей. В их свете красиво мерцало столовое серебро и бока-:, стоящие на столе.
— А сейчас пусть Ёсихико дунет и сразу погасит все свечи! — едложил отец Ёсихико, Рёити.
Ёсихико набрал воздуха и изо всех сил дунул на свечи. Пламя свечей чнулось и погасло.
Родные и гости тотчас захлопали, а в комнате зажегся свет.
Горничная в белом переднике стала обходить гостей, наливая в бока-[ взрослых шампанское, а в бокалы детей — сок. Президент Камиока, высоко подняв свой бокал, провозгласил первый тост:
— Поздравляю с днем рождения, Ёсихико!
Минако незаметно встала из-за стола и подошла к фортепьяно. Прозвучало вступление, и все запели по-английски песню-поздравление:
В твой день рожденья желаем счастья! Желаем счастья, желаем счастья!
Когда песня закончилась, горничная рысцой подбежала к Камиока:
— Господин! Вас к телефону.
— Кто? — с недовольным видом спросил Камиока.
— Начальник административного отдела Аикава.
— Переключите разговор сюда.
Президент прямо с салфеткой за галстуком подошел к окну, где на полочке стоял телефон, и снял трубку.
— Слушаю. В чем дело?
По мере того как шли секунды, лицо хозяина дома на глазах у всех принимало все более и более жесткое выражение. Рука, крепко сжимавшая трубку, чуть заметно тряслась.
— Нет, вечерний выпуск еще не видел. Но почему американские га¬зеты... — Голос президента Камиока слегка дрогнул. — Понятно. Ну что же, ничего не поделаешь. Подумаем, как исправить положение. Немедлен¬но собирайте правление. Я, разумеется, сейчас же выезжаю. .
На широкой улице перед станцией метро «Синдзюку»1 Такэути взял молодую пару до Синдзюку-Ни'сигути и теперь ждал на перекрестке сме¬ны сигнала.
По вечерней улице, не останавливаясь, катились людские волны. Бы¬ла последняя суббота месяца. Накануне служащие как раз получили зар¬плату. Улицы были забиты машинами и прохожими.
Машины двигались друг за другом вереницей, и им не было видно кон¬ца. Такэути не успевал проехать и десяти метров, как зеленый сигнал сме¬нялся желтым, а затем — красным. Он подумал, что десять тысяч иен се¬годня, пожалуй, не выручит.
То и дело менялись разноцветные неоновые огни реклам. Когда Такэ¬ути еще только собирался стать водителем такси, эти неоновые огни таили для него много очарования. Такэути с удовольствием ездил на Гиндзу2 и в район Синдзюку. Тогда он даже гордился своей профессией. Водитель * такси в Токио! «Ноги» большого города!.. А теперь сверкающие огнями неоновых реклам оживленные центральные улицы города были для него лишь местом, где мало заработаешь и куда совсем не хочется ехать.
Положив руку на руль, Такэути равнодушно смотрел на трехцветные неоновые буквы, название шоколада, — рекламу кондитерской фирмы, на танцующую неоновую балерину — рекламу фирмы швейных машин, — все они давно уже надоели ему. Вдруг он встрепенулся и подался всем телом вперед: его внимание привлекли бегущие справа налево золотые буквы электрогазеты:
«Как сообщает американская пресса, выяснилось, что у японских ав¬томашин имеются серьезные дефекты. Судя по сообщениям от двадцать восьмого мая, с машинами, импортированными из Японии, случились ава¬рии в различных районах США...»
На светофоре появился зеленый сигнал, и Такэути тронулся с места,
•Синдзюку — квартал развлечений в Токио, здесь много кинотеатров, театров, кафе, ресторанов.
2 Гиндза — центральная улица Токио.
эодолжая на ходу следить глазами за желтыми буквами электрогазеты, цнако новости кончились, и пошла коммерческая реклама универмагов.
Такэути включил радио. Повертел рукоятку вправо и влево — все станции передавали модные песенки. Наконец он поймал репортаж спор-1ВНОГО комментатора:
«...Можно сказать, что все машины отечественного производства имеют рак. Американские газеты особенно выделяют сейчас «бемби-68» компа-ии «Тоа дзидося» и «суваро-68» компании «Синнихон дзидося». Судя по х сообщениям, «бемби» имеет дефект в тормозной системе, а «суваро» — рулевом управлении...»
В переднем зеркальце резко дернулось заросшее густыми бакенбарда-:и лицо Такэути, его широко открытые глаза зло сверкнули.
Глава четвертая. ДВА МИЛЛИОНА ПЯТЬСОТ ТЫСЯЧ
НЕИСПРАВНЫХ МАШИН
. В ВОСКРЕСЕНЬЕ В ДЕЛОВОМ КВАРТАЛЕ В воскресенье деловой квартал Токио погружался в мрачную тишину. Шторы в вестибюлях и на всех окнах зданий опускались, I сами здания бросали длинные ломающиеся тени в ущелья улиц.
Изредка проезжали машины или проходили люди. Машины мчались по пустынным улицам на полной скорости, а шаги прохожих раздавались отчетливо, как стук часов. И как-то не верилось, что это и есть деловой квартал, который в обычные дни проглатывал и выплевывал десятки или даже сотни тысяч служащих.
Однако в одно из зданий и сегодня поминутно входили и выходили 1юди. Это был светлый десятиэтажный дом с большими окнами — глав¬ная контора компании «Синнихон дзидося».
В приемной на десятом этаже президент Камиока и члены правления
компании давали интервью корреспондентам газеты «Майтё»1. Для Ка¬миока Хикоитиро это был самый тяжелый день за последние пятнадцать лет — с тех пор, как он стал президентом. Он давал сегодня уже восьмое интервью.
— Мы признаем, что допустили ошибку, утаив, что часть наших ма¬шин имела дефекты. — Президент Камиока положил руки на стол, низко склонил голову. Сегодня он уже в восьмой раз склонял голову перед кор¬респондентами. — Однако, — продолжал он, — почему только японские автопромышленники должны нести ответственность за неисправные ма¬шины? И у иностранных автомобилей можно найти много дефектов. Взгляните, вот! — Президент протянул двум корреспондентам толстую пачку печатных материалов. — За последние годы сильно вырос экспорт японских автомобилей в США. Естественно, американская пресса зани¬мает недоброжелательную позицию в этом вопросе. Не идут ли японские газеты у нее на поводу, устроив весь этот шум?
Корреспонденты молча переглянулись.
«Майтё» была одной из пяти крупнейших газет в Японии. Она питала слабость к компании «Синнихон дзидося», поскольку эта компания поме¬щала на ее страницах больше рекламных объявлений, чем любая другая фирма. И именно эта газета накануне появления сенсационного известия о неисправных автомобилях, не ведая о том, что может произойти такая шумиха, в своем утреннем выпуске отвела целую страницу рекламе «су¬варо» под броским заголовком: «Автомобиль века».
Реклама размером в страницу в большой газете стоила десять миллио¬нов иен. Говорят, более половины доходов крупных газетных трестов со¬ставляет сейчас плата за рекламные объявления. За эти полгода компания «Синнихон дзидося» выплатила газете «Майтё» не менее ста миллионов иен. Она была ценным партнером.
— Вы совершенно правы, — заметил пожилой репортер. — Но газета есть рупор общества. Она обязана реагировать на сомнения читателей. Ведь речь идет о человеческих жизнях...
— У страха глаза велики. С машинами нашей компании не случалось происшествий, повлекших за собой человеческие жертвы, — сказал пре¬зидент.
В голосе его уже чувствовалось спокойствие. Видимо, он разгадал сла¬бое место собеседника.
1 «Майтё» — вымышленное название газеты.
— К тому же половина из четырехсот тысяч неисправных машин мар¬ки «суваро-68» уже заменена или отремонтирована. В то время как фирма «Тоа» отремонтировала всего лишь двадцать процентов «бемби-68», имев¬ших дефекты.
— Да, мы знаем. Но сейчас речь не об этом. Вопрос в том, как все это делалось. Почему замена и ремонт машин проводились в тайне, потихонь¬ку от всех? — не унимался молодой корреспондент.
Среди молодых корреспондентов много таких упрямых искателей ис¬тины. К тому же его, видимо, возмутил высокомерный тон президента, и
он продолжал свои наскоки.
— Потому, что мы считали это наилучшим способом решения пробле¬мы, — ответил вместо президента один из членов правления компании, господин в очках с золотой оправой.
Президент Камиока только тихонько посмеивался, сидя рядом.
— Зачем же сообщать что попало. Мы живем в эпоху чрезвычайно развитой информации, демагогических выпадов. Скажешь честно, все как есть, газетчики раздуют раз в десять. Это может вызвать обществен¬ное беспокойство, — продолжал член правления, сверкая очками.
Вспыльчивый молодой репортер пытался было опровергнуть это заяв¬ление, но пожилой корреспондент остановил его взглядом.
— Извините, мы оторвали вас от дел, — сказал он, вставая.
Когда репортеры ушли, господин в очках с золотой оправой облегчен¬но вздохнул.
— Ну вот, осталась только встреча с иностранными корреспондентами
в пять часов и в семь часов — интервью на телевидении.
— Кажется, пронесло, — натянуто улыбнулся президент Камиока. — Однако с иностранными журналистами нужно быть более обходитель¬ными.
На столе зазвенел телефон. Трубку поднял член правления. Приглу¬шив голос, он позвал шефа.
— Президент компании «Тоа» — Уэнб.
— Да ну? — удивился Камиока. За последние пятнадцать лет это был первый звонок президента соперничающей с ними компании «Тоа дзидося». Лицо Камиока приняло хо¬лодное выражение.
— Э... я буду на телевидении, — сообщил Уэно. — Мы с вами попали под обстрел из-за неисправных машин... Давайте же на этот раз высту¬пать единым фронтом...
...

 Отправлено: 16.03.07 15:43. Заголовок: Re:

... Судя по сообщению прессы, в Японии обнаружилось около двух с по¬ловиной миллионов неисправных машин, то есть каждая пятая машина на дорогах страны имела какой-нибудь брак. Дефектные машины были у всех фирм —- а их в Японии более десяти, — но семьсот тысяч из них выпу¬стила компания «Синнихон дзидося», а шестьсот тысяч — компания «Тоа».
— ...Вы правы. Искры огня нужно стряхивать с одежды сразу, а то загорится. — Голос президента Камиока потеплел. Соперники, не обмени¬вавшиеся и словом при встречах, волей-неволей вынуждены были теперь стать союзниками. — Ну что ж! — усмехнулся Камиока. — Будем дейст¬вовать сообща. Ведь от наших усилий зависит судьба японской автомо¬бильной промышленности.
— Стерпим все, что бы ни говорили. А людская молва не долго живет.
2. ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ, в КАБИНЕТЕ ВРАЧА Больше всего народу бывает у
врачей по понедельникам. В суб¬боту прием только в утренние часы, а в воскресенье — выходной день. Вот и выходит, что в понедельник всегда полно пациентов. Так же было и в приемной врача отоларинголога Инамура.
Юкари, вернувшись домойТв четвертом часу дня, прежде чем поднять¬ся к себе в комнату на второй этаж, заглянула в приемную. Там было много женщин с детьми и стариков, дымящих сигаретами.
Прямо как была, с портфелем, Юкари поспешила в кабинет отца. В ко¬ридоре две маленькие девочки играли в мяч.
— Не так громко, девочки!
Юкари тихонько коснулась рукой головы присевшей на корточки де¬вочки. Та подняла глаза.
— А... Это снова ты, Ёсико-тян?1 Опять тебе нездоровится?
— Ага!
— Так, так... Ты одна пришла? Вот молодец! — Юкари ласково по¬гладила пушистые волосы девочки.
Войдя в кабинет, Юкари быстро разделась, вымыла руки и стала по¬могать медсестре. Пинцетом, похожим на ножницы, она проворно вы¬таскивала шприцы из кипящей воды в стерилизаторе.
1 Тян — частица «тян» придает обращению уменьшительно-ласковый оттенок.
У врача Инамура работала всего одна медсестра. И когда собиралось много больных, Юкари всегда помогала ей. Не потому, что отец застав¬лял ее делать это. Просто уж так само собой повелось у них в доме.
— Юкари, кем бы ты хотела стать в будущем? — спросил отец, запи¬сывая что-то в карточке только что вышедшего из кабипета мальчика.
— Врачом, как и вы, отец.
— Почему? Оба твои брата не любят медицину, а ты вот...
— Я, наверно, настоящая дочь врача.
— А ты знаешь, что девушек-медиков не очень-то охотно берут за¬муж?
— Ну и пусть, пусть не берут... Отец, — Юкари быстро выдавила ки¬пяток из шприца, — когда я стану врачом, больных так же много будет?
— Да, я думаю, так же.
— Медицина стремительно развивается, а больные пе убывают. Отчего
бы это, отец?
— А ты подумай. — Кэйсукэ поднялся с вертящегося стула. — Воз¬дух в городах с каждым годом все более и более загрязняется и шумов становится больше. Как бы ни был здоров человек, в такой среде и горло его заболевает, и носоглотка, и уши. Половина из тех людей, что прихо¬дят сюда, — жертвы окружающей среды. Нет, не уменьшится число боль¬ных. Наоборот, их станет больше.
— Да, пожалуй.
Юкари задумалась на мгновение, перестав скручивать ватные тампо¬ны. Кэйсукэ открыл дверь кабинета и вызвал следующего пациента.
Это был мальчик с воспалением среднего уха. Юкари подала отцу ват¬ный тампон — кусочек ваты, намотанный па конец тонкой палочки, — а Кэйсукэ, зацепив копчиком тампона лекарство, смазал ухо мальчика.
— А что, тот паренек, который попал под машину у дамбы, все еще без сознания? — спросил он, опустив руки в дезинфицирующий раствор.
— Да, все еще пе пришел в себя. Как ты думаешь, хорошо ли ему
в этой больпнце?
— Да надо бы, если можно, в другую перевести. Там, где он сейчас
лежит, вряд ли есть нейрохирург.
— А куда бы его перевести?
— Ну, например, в клинику Токийского университета, или в клинику университета Кэйё ', или хотя бы в хирургическую клинику Окада в Уэно.
1 Кэйё — один из известных частных университетов Токио1.
Кэйсукэ достал карточку следующего больного.
— Правда, все университетские клиники сейчас битком набиты, так что попасть туда трудно. Остается клиника Окада. Но она для богатых. На нее не распространяется система страхования, да и без рекомендации туда не попадешь, — проговорил скороговоркой Кэйсукэ и, открыв дверь, вызвал нового больного.
3. ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ — Я вас давно жду, господин инспектор! —
сказал Такэути, поднимаясь с дивана в при¬емной полицейского участка, когда из вертящейся двери появился зна¬комый ему пожилой инспектор.
Такэути уже тридцать минут ждал здесь возвращения инспектора.
— А, это вы! Давно не виделись. Ну, как самочувствие? — Доброже¬лательно улыбаясь, инспектор опустился на диван рядом с Такэути. — Какое-нибудь дело?
— Я хотел бы посоветоваться с вами насчет своего такси.
— Такси? А в чем, собственно, дело? — Инспектор с недоумением взглянул на Такэути.
— А то происшествие у дамбы, я думаю, случилось из-за заводского брака в машине. Помните, я говорил на следствии, что руль не сработал. Так оно н есть. Газеты сообщают, что у «суваро-68» обнаружен брак в си¬стеме рулевого управления. Значит, столкновение произошло оттого, что машина была неисправна. Я хочу предъявить иск компании, которая эту машину выпустила. Они должны заплатить за лечение пострадавшего. Ведь иначе вся тяжесть платы за лечение ложится на родителей маль¬чика!
— Знаешь что... — Инспектор наморщил лоб. — Мне кажется, это бесполезно. Вот если бы у тебя были письменные доказательства... Ведь это дело судебное.
— Доказательства?
— Ну да. Подтвержденные экспертизой свидетельства. А это все очень сложно. Тебя же оправдали. Зачем тебе снова лезть в эту историю?
— Не могу я все так оставить. Я постараюсь найти доказательства, чего бы мне это ни стоило. И тогда снова приду к вам посоветоваться.
Такэути решительно зашагал к выходу. Инспектор полиции проводил его удивленным взглядом.
Такэути сел в машину, которую оставил на стоянке у полицейского участка, и поехал к таксомоторному парку в Уэно. По дороге попадались пешеходы с поднятой вверх рукой, но он ни разу не остановился.
Подъехав к парку, Такэути бегом поднялся на второй этаж конто¬ры и постучал в дверь управляющего. Управляющий, сидя за столом, ли¬стал конторскую книгу.
— Что случилось? — взглянул он на Такэути. — Ты ведь должен
быть на линии.
— Я хотел у вас спросить... — сказал Такэути, сжимая в руке фир¬менную фуражку с белым верхом. — Две недели назад была проверка всех машин. Ремонтировали тогда такси номер 5519?
Таксисты не всегда ездят на одной и той же машине. Иногда машины им меняют, если фирме так удобно.
— 5519? Та самая, с которой случилось происшествие? А зачем тебе
это?
— Инспектор полиции велел узнать, — солгал Такэути. — Вы, веро¬ятно, слышали, что среди «суваро-68» много машин с заводским браком. Видимо, в полиции решили еще раз провести расследование.
— Вот как! — кивнул управляющий. Он достал из сейфа папку с до¬кументами в черной обложке: — Э... э... 5519... — Придерживая рукой оправу очков, управляющий заглянул в папку. — Нет, особого ремонта пе было. Представители фирмы отрегулировали мотор, и все.
— И все? А рулевое управление?! — крикнул Такэути, схватившись обеими руками за край стола.
— Вы что, мне не верите?!
На ослабевших ногах Такэути медленно спустился с лестницы. Неуже¬ли машина была Исправна? Неужели ему только показалось, что руль не
сработал?
Он не заметил, как очутился на своем таксп вблизи больницы «Скорой помощи». Такэути был раздражен и опечален. «Зайду в больницу. Может быть, увижу там ту девушку. На душе легче станет».
Когда Такэути поднялся на третий этаж и вошел в палату, лицо его сразу оживилось. Его предположения оправдались — у постели спящего мальчика сидела Инамура Юкари.
— Устали, наверно? — сказал Такэути.
Юкари выпрямилась на круглом стуле, приветствуя его глазами.
Капельница с раствором Рингера все еще стояла у изголовья больно¬го, для того чтобы подавать в вену этот питательный раствор.
— Я хотела с вами посоветоваться, — сказала Юкари, предлагая Такэ¬ути сесть на стул, когда сиделка ушла перекусить. — Отец говорил мне, что в этой больнице нет нейрохирурга.
И Юкари откровенно рассказала все, что узнала от отца. Такэути слу¬шал ее, часто кивая.
— Если нужно будет поместить Мамору в хирургическую клинику доктора Окада, отец даст рекомендацию. Но это очень дорогая клиника.
— Я хотел бы как-нибудь помочь мальчику. Вижу — все дело в день¬гах, — прошептал Такэути, закрыв глаза.
4. РЕШЕНИЕ ТАКЭУТИ — Итак, вы утверждаете, что вое «суваро» из
парка Уэпо фирмы «Дайто-такси» были исправны?
— Нет, я этого не говорю. Я заявляю только то, что в тот момент,
когда проводилась общая проверка машин этого парка, не было обнаружено ни одного «суваро» с неполадками в рулевом управлении. А те че¬тырнадцать машин, у которых оказались такие неполадки, были изъяты и отремонтированы еще в марте.
— Значит, машина 5519 тоже ремонтировалась в марте? Во второй половине дня, во вторник, в приемной главной конторы «Снннихон дзцдося» на восьмом этаже Такэутц яростно спорил с заведу¬ющим отделом обслуживания. Он пришел в главную контору компании, чтобы собрать доказательства, подтверждающие неисправность рулевого
управления его такси.
Начальник отдела — молодой человек в галстуке бабочкой — был веж¬лив, однако не собирался признавать правоту утверждения Такэути, основанного на докладной о проверке машин. Он соглашался с тем, что у так¬си 5519 был заводской брак в системе рулевого управления, но заявлял, что это пе имеет никакого отношения к дорожному происшествию, по¬скольку машина была отремонтирована в марте.
— Тогда зачем же снова проводилась общая проверка машин? —
спросил Такэути.
— Лишняя проверка никогда не помешает.
— Не верю я вашим доводам.
— Как вам угодно. Вот господин Уга — ответственный за ту провер¬ку. У га-кун ', объясните господину все более подробно, — обратился заве¬дующий отделом к своему подчиненному, который сидел в той же комна¬те. Во время разговора его подчиненный не вымолвил пи слова. Он толь¬ко смотрел в докладную записку.
— Ка-ка-как сказал на-начальник отдела, та-так и было. Все не-не-пепсиравные машины были отремонтированы в ма-ма-марте, — вы¬давил он из себя, сильно заикаясь. То ли от застенчивости, то ли еще от чего, Уга ни разу не поднял глаз.
Выйдя из главной конторы компании «Снннихон дзидося», Такэути
бесцельно зашагал по улице.
Выло начало лета. Между высокими зданиями проглядывало голубое небо. Ослепительно сверкали белые рубашки служащих, снующих по ули¬цам делового квартала. «Ну что ж, комедия окончена, — подумал он. — Видимо, мне только показалось, что руль сработал вхолостую». И он вспомнил, как несколько минут назад, когда он выходил из приемной ком-
. Кун - форма фамильярного обращения вместо почтительного «сан». нании «Синнихон», начальник отдела обслуживания улыбнулся ему вслед не то с презрением, не то с сочувствием.
— Если у вас возникнут какие-либо сомнения, пожалуйста, заходите в любое время, — сказал он, как бы нанося свой последний удар.
Вдруг Такэути остановился — перед ним возвышалось высокое зда¬ние, напоминающее корабль. Это была редакция газеты «Майтё».
«Ба! А не зайти ли мне в редакцию газеты?»
Он поднялся по лестнице, ведущей из вестибюля наверх. Дверь, лязг¬нув, автоматически открылась.
— Вы к кому?
Такэути никогда прежде не приходилось бывать в редакциях газет, и он совершенно растерялся, остановленный вопросом молодой женщины в приемной.
— Я — шофер такси. Хотел бы поговорить о... о дорожном происше¬ствии.
— Тогда в социальный отдел. Подождите немного в холле. Секретарь окинула быстрым взглядом Такэути и подняла трубку. Минут десять спустя Такэути сидел напротив молодого репортера по
социальным вопросам в подземном кафе здания редакции. Он подробно рассказал ему, что привело его сюда, в каком положении находится маль¬чик, пострадавший в дорожном происшествии.
— Я хочу собрать свидетельства вины компании, — заключил он. — Кроме всего прочего, это нужно и для того, чтобы поместить мальчика в хорошую большщу. Не могла бы газета помочь мне? Если бы за это де¬ло взялась такая газета, как «Майтё», доказательства непременно были бы найдены.
— Весьма сожалею, — сказал репортер, откинув со лба волосы.
Это был один из тех корреспондентов, которые два дня назад брали интервью у президента компании «Сипнихои дзидося».
— Судя по вашему рассказу, доказать вину компании невозможно. Под них не подкопаешься, — горько усмехнулся репортер. — У пас нет шансов на успех. Я хорошо понимаю ваши чувства, но думаю, было бы лучше, если бы вы как можно скорее выпутались из этой неприятной ис¬тории. Тем более, что вы совсем и не виновны.
Такэути пришел в ярость. Точно такой же совет он уже слышал от старого инспектора полиции. Он вскочил и сказал репортеру:
— Я вас понял. Больше ни к кому обращаться пе стану. Буду дейст¬вовать сам.
Глава пятая. СМЯТЕННАЯ ДУША
■ .1 —
1. ВЕРЕНИЦА СОБСТВЕННЫХ АВТОМОБИЛЕЙ В любой школе дети особенно оживляются к концу за¬нятий. Как только прозвенит звонок с последнего урока, из ворот школы с гиканьем и толкотней вылетает толпа учеников, которые первыми вы¬скочили из дверей классов. За ними резво несутся остальные дети.
Однако в начальной школе при университете N такого никогда не бы¬вало. Мальчики в серых костюмах с темно-вишневыми галстуками бабоч¬кой, о черных кожаных ботинках без криков и беготни, не спеша выхо¬дят из ворот. Девочки, одетые так же, как и мальчики, только вместо брюк у них серые юбочки, покидают школу еще более степенно.
— В летние каникулы я поеду с папой в Америку. Мы встретимся со старшим братом в Бостоне — он там учится — и поедем с ним путешест¬вовать по Америке. Ты ведь в прошлом году был в! Америке? Как там?
— А ничего особенного. Самое интересное — «Дисней-Лэнд».1 Ученик шестого класса Кампока Ёсихико вместе со своим другом Ма-
цуура Цуесп неторопливо направлялся к воротам школы.
Отец Цуёси — член правления крупной нефтяяой компании, недавно избранный в парламент, но положению в обществе не уступал президенту Камиока. В школе при университете N было много детей из таких рес¬пектабельных семей.
Университет N — первоклассное учебное заведение — славился огром¬ным вступительным конкурсом. Однако конкурс в детский сад при уни¬верситете был еще выше. Объяснялось все очень просто: попав в детский сад, ребенок без всяких экзаменов, как по эскалатору, двигался затем в начальную школу, за ней — в среднюю, потом. — в гимназию и, нако¬нец, — в университет.
Вступительный взнос в университет составлял двести тысяч пен, а плата за обучение — сто тысяч иен в год, сумма довольно значительная.
1 «Д йснэй-Л эн д» — «Страна Диснея» — детский парк, созданный из¬вестным американским кинорежиссером мультфильмов Уолтом Диснеем непода¬леку от Голливуда, в Калифорнии.
Тем не менее, имея средства и способности, поступить в университет все же было можно. Однако двери в детский сад открывались лишь перед очень состоятельными людьми. Помимо взноса в триста тысяч иен, суще¬ствовало еще пожертвование в размере пятисот тысяч иен на одного ре¬бенка. Кроме того, нужно было привозить ребенка в детский сад и от¬возить его домой, так как университет находился на южной окраине го¬рода. Все это могли позволить себе только богатые семьи.
И тем не менее каждый год желающих отдать своего ребенка в детский сад при университете N было в десять раз больше, чем могло быть при¬нято. В детском саду проверяли способности детей, состояние семьи, бе¬седовали с родителями и только после этого решали, принять или не при¬нять ребенка. Говорили, что экзаменаторы, встречаясь с родителями, прежде всего спрашивали: «Сколько в вашей семье автомобилей?» Потому что не имевших собственных машин не было. Следующий вопрос был: «Каков размер вашего пожертвования?» И если родители отвечали: «На одного ребенка», их отпрыск не подходил. Нужно было 'внести по край¬ней мере в дна раза больше.
В начальной школе при университете N учились только дети из этого детского сада. Здесь были внуки министров, дети из домов, имеющих от¬ношение к императорской канцелярии, а уж о мальчиках и девочках из семей президентов и членов правления крупных компаний и говорить не приходится — их было очень много. И, пожалуй, не было ни одного ре¬бенка, который не имел бы домашних учителей.
— Этим летом я, наверно, полечу с дедушкой в Европу. Однако я охот¬нее поехал бы в Африку.
— В Африку?
— Ну да! У дедушки много деловых встреч, на заводы нужно ездить. Скучно и не интересно. А в Африке и заводов-то почти нет. Диких зверей можно увидеть. Вот было бы отлично!
Ёсихико взял портфель в другую руку. Кожаный портфель сильно раздулся от книг и даже на лид казался тяжелым.
За воротами, по ту сторону проезда, виднелось несколько зданий, окру¬женных кирпнчпой стеной. Это были университетские здапия. Детский сад и начальная школа располагались напротив них, а средняя школа и гим¬назия размещались в университетских корпусах. Каждое утро сюда подъезжало несколько сот автомобилей с детьми. Почти половину детей в детский сад и начальную школу при университете привозили в собст¬венных автомобилях. Нередко это были заграничные машины.А вечером вдоль кирпичной стены университета снова выстраивались десятки машин. Они приезжали за детьми из детского сада. Встречать учеников начальной школы на машинах не разрешалось: они могли не спеша сами добраться до дому.
— Ну, здесь я расстаюсь с тобой. Поеду на метро, — сказал Мацуура Цуёси, когда друзья спустились с пологого холма.
Мальчики попрощались, и Ёсихико, свернув направо, пошел по улице
вдоль кирпичной стены.
Сзади подъехала машина и, сбавляя скорость, остановилась рядом с Ёсихико. Дверца открылась, ЕЗ машины высунулся водитель Ёсикава.
— Я приехал за вами, малыш.
В этом мире всегда существуют уловки. Поэтому машины часто ожи¬дали детей не у ворот школы, а на дороге. По субботам на ближайшей от школы улице непременно стоял черный «суваро».
Однако на этот раз была не суббота. Ёсихико забрался на заднее си¬денье и, устроившись поудобнее, спросил у водителя:
— Это что, приказ дедушки?

 Отправлено: 16.03.07 15:47. Заголовок: Re:

— Да. Кажется, из редакции журнала приедут фоторепортеры. Пре¬зидент ждет вас дома.
«Вот некстати», — подумал Ёсихико. Сегодня он хотел заняться английским языком со Смитом. К ним уже приезжали как-то репортеры, часа три снимали. И сегодня, пожалуй, столько же времени отнимут. Значит, урока английского языка не будет.
— Сверните от Минами на скоростную автостраду, быстрее доедем,— равнодушно сказал Ёсихико водителю машины.
2. в БОЛЬНИЧНОЙ ПАЛАТЕ Кончился долгий сезон дождей, небо над
Токио наконец прояснилось. Высокие зда¬ния бросали длинные- тенн. Люди на перекрестках, ожидая зеленого сиг¬нала, вытирали платками потные лица.
В больнице «Скорой помощи» не было системы кондиционирования воздуха, поэтому на открытые окна повесили зеленоватые шторы. Двери тоже лишь задернули легкими занавесями. Наступило жаркое лето.
Такэути стоял перед палатой на третьем этаже, прислушиваясь к раз¬говору за занавесью. Разговаривали двое: молодая женщина — лечащврач и мать мальчика, Мацумото Маса. Выло слышно все, от слова до сло¬ва. Врач говорила громко, Маса — тихо.
— Поэтому-то мы и ждали до сих пор. Вы поставите нас в затрудни¬тельное положение, если не заплатите. Мы не говорим, чтобы ьи внесли все сто двадцать тысяч иен, но хотя бы половину заплатите. Вольница пойдет вам навстречу.
— Не могли бы вы подождать еще немного?
— Нет, не можем. Сегодня вы должны дать нам ясный ответ. Вы же видите... Мы делаем все, что в наших силах. Приглашали нейрохирурга из клиники Токийского университета. Он осматривал Мамору. За визит заплатила больница. Мы сделали это ради Мамору и вас, его родителей.
— Я понимаю.
Врач и Маса говорили о плате за лечение.
Заболев, каждый обращается к врачу. А раз так — плати деньги. И не так уж мало. Один день пребывания в больнице стоит две тысячи иен '.
Для того чтобы в какой-то мере облегчить положение больного, суще¬ствует система страхования здоровья. Те, кто работают, обычно вступают в страховую кассу по месту работы. Вступившие в кассу за лечение не платят, а члены их семей оплачивают половину стоимости лечения.
Те, кто не работают, могут вступить в кассу народного страхования здоровья. За это они должны каждый месяц вносить государству опреде¬ленную сумму. Тогда, в случае болезни, эти люди платят только тридцать процентов расходов на лечение.
Считается, что благодаря системе страхования японцы могут не бес¬покоиться о лечении. Но на самом деле это не так. В этой системе кроет ся подвох. Во многих случаях она просто не действует.
Есть, например, больницы, где все равно платят за лечение; есть уко¬лы и лекарства, за которые тоже нужно платить; есть больничные пала¬ты, в которые вас не (положат, хотя вы и член страховой кассы. Тяжело¬больные вынуждены нанимать сиделок. За них касса тоже не платит. Тот, кто захочет лежать в хорошо оборудованной палате, с соответствующим уходом, получать эффективно действующие уколы и лекарства, должен заплатить наличными несколько десятков, а то и сотен тысяч иен. Пала¬ты, на которые не распространяется страхование, называются «доплатны¬ми». В больнице «Скорой помощи» все палаты были «доплатными», осо¬бенно дорогими были отдельные палаты, подобные той, в которой лежал
. ' По курсу 1969 г. — пять рублей.
Мацумото Мамору. Они стоили три тысячи иен в день. Кроме того, две тысячи иен в день нужно было платить сиделке. Из страховой кассы на лечение выделялось только пятьсот иен. Следовательно, за сорок дней пребывания в больнице расходы на лечение составляли около двухсот двадцати тысяч иен. Из них было оплачено всего сто тысяч.
— Мне не хотелось бы напоминать вам, что я тоже на службе. Пой¬мите и мое положение, — сказала врач.
— Извините, пожалуйста...
Такэути почувствовал сзади чье-то дыхание. Обернувшись, он уви¬дел бледное лицо Инамура Юкари. Такэути приложил два пальца к
губам.
— А нет ли более дешевой палаты?
—. Вы хотите сказать, что эта вам дорога? — вдруг повысила голос мо¬лодая женщина. — Да, у нас есть более дешевые палаты. Палата на дво¬их стоит тысячу шестьсот иен. Если еще больше больных — пятьсот иен. Но подумайте сами. Разве можно такого больного, как Мамору, положить в общую палату? Он же без сознания. Мы поместили его отдельно не по¬тому, что нам так нравится, а потому, что так нужно. Если вы недоволь¬ны, можете перевести его в другую больницу. А пока заплатите хотя бы
половину!
В эту минуту Такэути, отдернув занавеску, вошел в палату.
— Извините, что я врываюсь так неожиданно, — сказал он, глядя в глаза доктора. — Эти деньги заплачу я.
— Что вы, Такэути-сан! — в замешательстве сказала Маса. Она стояла перед Такэути вся бледная. — Это не имеет к вам никакого отно¬шения.
— А разве не я сбил Мамору? — Такэути положил руку на плечо Маса. — И потом, разве не следует помогать друг другу в беде? По¬звольте уж на этот раз помочь вам.
Юкари тоже вошла в палату и стояла теперь позади Маса. Рядом с ху¬деньким плечом Маса виднелся матросский воротничок ее кофточки с дву¬мя белыми кантиками. Улыбнувшись ей, Такэути снова повернулся
к врачу.
— Завтра утром непременно принесу эти деньги.
— Прошу вас. Пожалуйста.
Врач протянула Такэути конверт, в котором находился счет на сто двадцать тысяч иен, слегка поклонилась и вышла из палаты.
Такэути и Юкари подошли к кровати Мамору. В любой японскойбольнице можно увидеть бумажные журавлики'. Чем дольше лежит боль¬ной, тем больше бумажных журавликов появляется в его палате. Они све¬шиваются с потолка, висят на стенах. Так было и в палате, где находился Мамору. В этот день в ней появились новые журавлики. Они были сде¬ланы из золотистых и серебряных листков бумаги. Такэути осторожно коснулся их рукой.
— Школьные товарищи принесли, — сказала Маса.
— А что это за рисунок? — спросила Юкари, увидев приколотую к стене картинку.
На листе бумаги цветными мелками было нарисовано зеленое пастби¬ще. Оно раскинулось позади силосной башни с красной крышей. Черно-белые пятнистые коровы не спеша жевали траву.
— Мамору нарисовал, — сказала Маса, улыбнувшись одними глаза¬ми. — Он у нас мастер рисовать. Картина получила приз на районном конкурсе в мае. Сегодня учитель принес.
— Что это за пастбище? — недоуменно спросила Юкари.
— На Хоккайдо. Два года назад у нас было там небольшое хозяйство. Юкари кивнула, обошла кровать и тихо приблизилась к картинке.
3. В ТЕЛЕСТУДИИ ЗВУЧИТ СМЕХ На следующее утро Такэути в одиннадцатом часу отправился в банк и снял со счета сто двадцать тысяч иен.
За полтора года, с тех пор как он стал откладывать деньги на книжку, он ни разу не брал их. Делая небольшие взносы, он накопил за это время довольно большую сумму — двести пятьдесят тысяч иен. Он старательно откладывал эти деньги, подавлял в себе желание съесть котлету вместо постного риса с подливой, отказывался от приглашения приятелей сыграть в бильярд и терпеливо выслушивал их упреки в том, что он некомпаней¬ский человек и скряга. Он копил эти деньги, мечтая о том дне, когда смо¬жет вызвать из родной деревни, с острова Сикоку, свою единственную се¬стру и зажить с нею вдвоем в квартирке из двух маленьких комнат. Это были дорогие для него деньги.
И вот теперь он, такой экономный человек, снимает половину своего
1 В Японии существует древнее поверье, что журавли приносят долголетие.
вклада ради мальчика, который не приходится ему ни родственником, ни близким. Он и сам не понимал, почему так делает. Может быть, из упрямства? Нет, пожалуй, пе из-за этого. Тогда из-за желания добить¬ся чьей-либо похвалы? И этого не было. Из-за чувства ответственности? Нет, он не испытывал этого чувства.
Он представил вдруг лежавшего в глубоком беспамятстве Мамору. Мальчик открыл глаза, взглянул на Такэути и улыбнулся. «Ну конечно,— подумал Такэути, — теперь я все понял. Я хочу увидеть улыбку этого мальчика. Услышать его голос. Рассказать ему, что произошло тогда, в те се¬кунды на дороге. Да, Мамору должен поправиться, чего бы это ни стоило».
Когда показалось зданиэ больницы, Такэути замедлил шаг, достал из кармана сберегательную книжку и еще раз проверил напечатанные там цифры. На счету оставалось сто тридцать тысяч иен — неприкосновенная сумма, нужная для того, чтобы перевести Мамору в специализированную
больницу.
«Ладно. Как-нибудь заработаю. Нужно быстро заработать еще триста тысяч иен и спасти человеческую жизнь. Теперь буду брать за проезд в двойном размере, никому не буду отказывать. Все сделаю, что может сделать таксист, чтобы заработать деньги!» — решил Такэути.
В это время в просмотровом зале на втором этаже главной конторы компании «Синнихон дзидося» шел просмотр нового рекламного фильма для телевидения.
— Вам понравился какой-нибудь сюжет, господин президент?
— Мда... Думаю, подойдет «На скоростных автострадах». Телевизионные фильмы были одним из важных средств рекламы для
автомобильных компаний. Поэтому в студии сидели все члены правления и сам президент.
— Что вы думаете о сюжете с детьми? Отдел рекламы особенно уве¬рен в его успехе.
— Это тот, где дети толпой окружают «суваро»? Идея свежая, но сно¬ва — дети. Нас уже за границей критикуют за то, что в японской рекла¬ме слишком много детей, Нет, я не в восторге.
— А что вы скажете о молодой женщине возле машины?
— Довольно элегантного не слишком ли мини ее мини-юбка? Легко¬мысленно как-то. И это сейчас, после шумихи с неисправными машина¬ми? Нужно что-нибудь посерьезнее.
— Тогда еще раз посмотрим фильм «На скоростных автострадах». В студии погас свет.
На экране один за другим сменялись «суваро», мчавшиеся по скорост¬ным автострадам разных стран мира. На фоне легкой музыки громкий дикторский голос отчетливо произнес: «Автомобиль высшего класса, гор¬дость Японии «суваро» на скоростных автострадах Лондона, Парижа, Бер¬лина, Нью-Йорка, на автостраде Токио — Нагоя. «Суваро-люкс», лидер эпохи скоростных автострад, — к вашим услугам».
— Остановимся на этом сюжете, — сказал президент Камиока, когда зажегся свет. — Но прошу вас: добавьте фразу, подчеркивающую безо¬пасность «суваро». Конечно, не так назойливо, как это делает «Тоа» в сво¬их телефильмах, — усмехнулся президент.
Хитрые улыбки пробежали по лицам сидящих в ряд членов правления.
Издавна говорят: людская молва недолговечна. В неспокойном нашем мире, ежедневно сотрясаемом новыми событиями, она держится не долго. И слух о неисправных автомобилях, вызвавший так много толков, теперь, спустя месяц, уже мало кого волновал.
Заметки по этому поводу были оттеснены в самые дальние уголки га¬зет. Всех занимало новое событие: через две недели должен был состоять¬ся полет «Аполлона» на Луну. Телевидение и газеты были по горло заня¬ты поставкой разнообразной информации о запуске «Аполлона».
— Я все волновался, как будут развиваться события, — сказал член правления в очках с золотой оправой, — но, кажется, шум вокруг неис¬правных автомобилей несколько затих.
— И сбыт наладился, — заметил другой член правления, с залысина¬ми на лбу — он отвечал за реализацию продукции.
— Все благодаря «Аполлону». Теперь вот «Аполлона» склоняют на все лады, — засмеялся президент Камиока, сотрясаясь всем телом.
4. ЗНАК «ТРИ ПАЛЬЦА» После одиннадцати часов вечера на Гиндзе
вдруг начинают собираться такси. Это не обычные такси. Почти все они так называемые «леваки». Они не возят пас¬сажиров за ту сумму, которую указывает счетчик.
Вереница таксистов-«леваков» медленно движется по улице. На тро¬туарах люди часто поднимают руки, подзывая такси. Все это — публика, веселившаяся в барах и ночных клубах, или хостес' из тех же заведений. Однако сколько бы они ни звали таксистов, они редко останавливались.
В веренице «леваков» движется и машина, за рулем которой сидит Такэути. Он тоже медленно едет вперед, не обращая внимания на людей с поднятыми руками.
Но вот за стеклом машины он видит два поднятых пальца. Это знак того, что пассажир заплатит двойную цену, если его посадят. Такэути слы¬шал от приятелей, что есть пассажиры, которые показывают три, а иной раз и пять пальцев. Сегодня Такэути впервые в веренице «леваков». Поэтому, увидев два пальца, он остановил машину. Сердце его громко стучало.
— Вам куда? — спросил он, выглянув из окна.
— До Акасака, — ответил пьяный голос.
— Нет, не пойдет, — сказал Такэути и сразу же поехал дальше. При¬ятели объяснили ему, что брать пассажира на короткое расстояние толь¬ко за двойную плату невыгодно.
Такэути проехал еще метров двести. На проезжую часть дороги выбе¬жал мужчина, показывая три пальца. Позади него стояли две молодые женщины в европейских платьях.
— Вам куда?
— Не довезешь ли до Синдзюку?
Такэути открыл дверцу. Трое залезли в машину. Сразу же запахло ви¬ном и помадой.
На улице было не так тесно, как в часы «пик». Но машины все же двигались по направлению к Синдзюку вплотную друг к другу. Они напо¬минали длинный поезд, составленный из автомобилей.
Такэути вдруг подумал: «А всем ли этим людям так уж необходимо ехать на такси?»
Вот хотя бы этим трем. Он с неприязнью взглянул в зеркальце на пассажиров. Городской трамвай работает почти до часу ночи. До Синдзю¬ку можно доехать и на трамвае. Из-за того, что есть такие вот типы, все ожесточеннее становится транспортная «война» на улицах. С таких мож¬но и в два, и в три раза больше взять. Нисколько не совестно.
— Остановите' здесь, — сказал мужчина, когда они подъехали к свер¬кающему неоновыми огнями Синдзюку. Пассажир, приподнявшись на си¬денье, протянул Такэути две бумажки по тысяче иен каждая. — Спасибо. Сдачи не нужно.
1 X 6 с т е с — «хозяйки» ночных баров, кафе и ресторанов, развлекающие и обслуживающие гостей.
— Благодарю, — поклонился Такэути, приложив руку к козырьку фу¬ражки.
Но, поклонившись им, он вдруг почувствовал себя жалким. Будто его со всего маха хлестнули по щеке двумя тысячеиенными бумажками. Толь¬ко что он с презрением смотрел на этих пассажиров. Но вот он склонил голову перед двумя купюрами и сам оказался униженным.
Такэути включил радиоприемник, прибавил звук и повернул влево, ту¬да, где улицы не были так ярко освещены. Его охватила какая-то беспри¬чинная злость.
«Если так пойдет дальше,— думал он,— эа вечер можно, пожалуй, за¬работать десять, а то и двадцать тысяч иен. Но зато будешь испытывать постоянное раздражение, все нервы измотаешь. Станешь злиться на всех и на самого себя. Так и свихнуться недолго».
А деньги нужны. И много. Нет ли какой-нибудь другой возможности быстро достать деньги?
«...С тех пор, как в районе Футю в Токио было совершено ограбление и похищено три миллиона иен, прошло уже полгада, а на след преступ¬ников все еще не напали. Специальный сыскной отдел составил список всех владельцев автолюбительских прав, живущих в районе Минт^ма...»
Радио передавало ночной выпуск последних известий.
«Ну, вот один из способов раздобыть деньги, — подумал Такэути. — Найти, как этот грабитель, дом, где есть деньги, и украсть их. Однако хва¬тит ли у меня смелости на это? Когда я даже пассажира за повышенную плату везти боюсь».
«Сегодня в пять тридцать вечера в Уэно, в районе Дайтбку был похи¬щен игравший у дома мальчик Киёси, четырех лет, сын служащего ком¬пании Имамото Сабурб. Молодой мужчина, проходивший мимо, сказал мальчику, что они пойдут покупать конфеты, и увел его с собой. Дети, игравшие вместе с Киёси, быстро сообщили об этом взрослым, и мальчик был благополучно возвращен родителям. Судя по заявлению полицейского участка в Уэно, похититель — рабочий девятнадцати лет. Он собирался получить за Киёси выкуп...»
«Можно похитить кого-нибудь — тоже способ добыть деньги, — поду¬мал Такэути. — Крадут ребенка богача и требуют выкуп. И не какие-ни¬будь жалкие сто или двести тысяч, а несколько миллионов».
И ему припомнились сцены из кинофильма о похищении ребенка — бледные лица родителей, сверкающие глаза комиссаров полиции, разраба¬тывающих план поимки преступника, злорадный смех гангстера...
Но мог бы он отважиться на такое дело? Нет, пожалуй, не мог. А зна¬чит, остается лишь продолжать «левую» работу. Ничего не поделаешь, на¬до ехать к Синдзюку, искать пассажиров с двумя или тремя поднятыми вверх пальцами.
Такэути выключил радиоприемник, развернулся и поехал к сверкаю¬щей неоновыми огнями улице.
Гльва шестая. ВРАЧ ИЗ ВЬЕТНАМА
1. в новой БОЛЬНИЧНОЙ ПАЛАТЕ — Сердце в норме. Только благо-
даря такому сердцу он и дожил до сегодняшнего дня. Что ни говори, юиая жизнь...
Седовласый профессор Окада передал стетоскоп медсестре и обернул¬ся к двум молодым врачам, сопровождавшим его:
— Покажите еще раз энцефаллограмму.
Светлая больничная палата окнами на юг, с калориферами отопления, просторная кровать, на стенах ни единого пятнышка... В это утро Такэути перевез Мамору па своем такси из больницы «Скорой помощи» в хирур¬гическую клинику профессора Окада.
— Нет ли подозрения на кровоизлияние в мозг? — спросил высокий врач, державший в руке историю болезни.
Профессор Окада ответил что-то по-немецки. Тогда, мешая немецкие и японские слова, вопрос задал другой врач, невысокого роста.
Некоторое время профессор и врачи разговаривали между собой. В бе¬седе звучали то японские, то немецкие слова. Стоя у изголовья больного, Такэути рассеянно прислушивался к их разговору.
Невысокий молодой врач был, по-видимому, иностранцем. Густые бро¬ви, большие круглые глаза, смуглая кожа — все свидетельствовало о том, что это человек из Юго-Восточной Азии. Однако по-японски он говорил бегло, ничто не резало слух.
— Сэнсэй, есть надежда, что мальчик очнется? — спросил Такэути, подождав, когда беседа смолкнет.
Тучный профессор Окада не спеша погладил тщательно подстрижен¬ные усы.
— Думаю, процентов на пятьдесят, — ответил он уверенно: профессор считался авторитетом в медицинских кругах. — Бывают случаи, когда со¬знание у людей возвращается через полгода или через год. Будем не то¬ропясь, осторожно лечить. Массаж попробуем, дадим лекарства, восста¬навливающие работу клеток мозга, все сделаем, что в наших силах.
Когда врачи и медсестра вышли из палаты, Такэути устало опустился на стул. Стулья в этой клинике тоже были не такие, как в больнице «Ско¬рой помощи». Они были мягкие, со спинками.
«Вот как! Значит, надежды на выздоровление не так уж много. — Та¬кэути сгорбился, положив руки на колени. — Значит, половина из таких больных так и не приходят в сознание и... — Такэути вздрогнул. — И что же? Умирают?»
Удивительно, но до сих пор он ни разу не подумал, что Мацумото Ма¬мору может умереть. Даже тогда, когда, сбив мальчика, выглянул из окна машины. И эта его уверенность только усиливалась по мере того, как он навещал его в больнице.
В последнее время, вглядываясь в лицо лежащего с закрытыми глаза¬ми мальчика, он всякий раз представлял себе одну и ту же картину: со¬вершенно здоровый Мамору, в полном сознании, сидит напротив него, Та¬кэути. И все это происходит не в больничной палате, а на лужайке парка, залитой солнечным светом. Мамору слушает его рассказ, качает головой и с недоверием глядит на него. А на зеленой траве колеблется тень маль¬чика. Такэути говорит не спеша, подкрепляя свой рассказ жестами. Солн¬це склоняется к западу. На траве — две длинные тени. Мальчик кивает и молча протягивает ему руку. И Такэути крепко сжимает ее в своей руке.
Что же, выходит, все это лишь мечта? Такэути сцепил пальцы за головой. Он ожидал услышать от профессора другие слова: «Поручите его лечение мне и будьте спокойны. Мальчик обязательно поправится». Одна¬ко, если подумать, так ли это просто — вернуть сознание человеку, уже месяц пребывающему в беспамятстве? Как бы ни был врач знаменит, он все же не господь бог.
На Такэути напала дрема. Он привез сюда Мамору после того, как це¬лые сутки отработал, не смыкая глаз. Усталость взяла свое, и Такэути, за¬крыв глаза, начал незаметно для себя клевать носом.
В это время в дверь постучали и в палату вошел смуглый врач невы¬сокого роста.
2. И СНОВА — НАДЕЖДА) — Вы брат мальчика? — спросил врач,
положив руку на спинку кровати.
— Нет.
Такэути тревожно смотрел в лицо врачу.
— Я хотел бы посоветоваться с кем-нибудь о мальчике. С кем можно было бы поговорить?
— В таком случае вы можете поговорить со мной, — поспешно ска¬зал Такэути. — Я сбил этого мальчика. Родители Мамору поручили мне все заботы о нем.
— Тогда давайте побеседуем. — Врач подошел к Такэути. —- Извини¬те, что сразу не представился. Зовут меня Нгуён Хо Шон. Я из Вьетна¬ма. Здесь нахожусь на стажировке при медицинском факультете Токий¬ского университета. В этой больнице подрабатываю.
— Это что же, вы из того самого Вьетнама, где идет война?
— Да, — ответил доктор Шон, не меняя выражения лица. — Но в Японии я уже пять лет. О войне знаю мало.
— Говорят, американцы у вас там бесчинствуют: дома сжигают, убивают людей...
Такэути увидел, как исказилось лицо доктора. Видимо, молодой вьет¬намец хотел избежать разговора о войне. Такэути поспешно вернулся к прерванной беседе:
— О чем же вы хотели со мной поговорить?
— Вы обещаете никому не рассказывать о нашем разговоре?
— Обещаю.
Такэути поднялся со стула и приблизился к доктору. Что же он хочет ему сказать?
— Я буду с вами откровенен. Если все оставить как есть, Мамору, ве¬роятно, никогда не придет в сознание. А слова главного врача — одно лишь утешение. Я пять лет изучаю таких больных. Это моя специаль¬ность. Так что я знаю, что говорю. Однако отчаиваться не следует. Есть еще один способ: лечение в кислородной камере под высоким давлением.
— В камере? — переспросил Такэути, не поняв, в чем дело.
— Больного помещают в камеру, которую заполняют кислородом. Это — прекрасное средство. Оно способствует рассасыванию опухоли, улучшению кровообращения. Мне кажется — я исхожу из своего опы¬та, — этот способ лечения вернет Мамору сознание.
Доктор Шон открыл историю болезни.
— Такая камера есть в научно-исследовательской лаборатории Токийкого университета. Я думаю, профессор разрешит мне воспользоваться ею. Ну как? Не попробовать ли нам этот метод? А с господином Окада я уж как-нибудь договорюсь.
— Прошу вас. — Такэути сделал шаг назад и с почтением склонил голову.
— Только вот как доставлять Мамору в университет? — продолжал доктор Шон. — Поместить его в университетскую клинику трудно. У ме¬ня нет такой возможности. Как будем возить его?
— Это я беру на себя, — спокойно улыбнулся Такэути. — Я — так¬сист. Но не повредит ли это мальчику — ведь придется возить его туда и обратно?
— Ничего страшного. Мамору очень крепкий мальчик.
— Я работаю сутками, через два дня на третий.
— Это подойдет. Не будем откладывать — завтра же и начнем. Доктор Шон улыбнулся сверкающей белозубой улыбкой.
Такэути шел по вечерней улице рядом с Инамура Юкари. Юкари была в белых спортивных брюках и желтой кофточке. За ней трусил шпиц в красном кожаном ошейнике.
— Мой папа говорит: «Есть же на свете такие странные молодые лю¬ди! Где он найдет столько денег: ведь на лечение уйдет не одна сотня тысяч иен». Все (время о вас беспокоится. Он же рекомендацию в эту больницу написал.
— Бог с ними, с деньгами, — сказал Такэути беспечно. — А если уж говорить о странных людях, так это вы странная девушка.
— Это правда. Папа тоже так думает, — усмехнулась Юкари. — «Я совершенно тебя не понимаю», — говорит. Вы знаете, в прошлом го¬ду он лежал в клинике профессора Окада: ему делали операцию желуд¬ка — так я только три раза приходила его навестить. А теперь...
— Правильно все же мы сделали, что перевели Мамору в эту больни¬цу. И такой врач нам попался замечательный — доктор Шон.
— Да, пока все идет хорошо, и Мамору обязательно поправится. Юкари остановилась. У ее ног вертелся шпиц.
— Мне кажется, я только сейчас поняла, почему каждый день хожу навещать Мамору. Я хочу вот этими глазами увидеть его здоровым. Да, да. И рассказать ему все, что я заметила тогда с дамбы. Рассказать, что Такэути-сан не виноват. Виновата машина. Это она сбила Мамору. Такэути испуганно вздрогнул. Он ничего не говорил Юкари о неис¬правном руле. Не говорил, что не смог повернуть машину. Для чего она сказала это? Чтобы просто утешить его? Тогда какая же это лицемерная девчонка!
— Вы действительно так думаете? — спросил Такэути, сдерживая раздражение.
— Конечно. — Юкари, продолжая идти рядом с ним, повернулась и посмотрела ему в лицо. — Я видела собственными глазами.
Она сказала это громко и ясно. На душе у Такэути снова посветлело. Его подозрения тут же улетучились.
— Спасибо.
На кармашке ее желтой кофточки был вышит щенок. Такэутп остано¬вился и долго смотрел на него.
— Спасибо. Если б вы знали, как это важно для меня... Большое спа¬сибо.
з. БОЛЬШАЯ МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ КАМЕРА В тот день Токио с самого утра
взволнованно гудел. В пять ча¬сов вечера на Луну совершил посадку американский космический ко¬рабль «Аполлон-11» '.
«...Космонавты Армстронг и Олдрпп, совершившие впервые в истории человечества посадку на Луну в космическом корабле «Аполлон-11», сей¬час спят. Но уже близок момент, когда земляне ступят на поверхность Лупы. Основной корабль с космонавтом-пилотом Коллинзом па борту продолжает успешно вращаться на окололунной орбите...»
Радио в машине Такэути, направлявшейся к клинике Токийского уни¬верситета, непрерывно передавало экстренные сообщения об «Аполлоне». Около полудня по телевидению ожидалась трансляция выхода космонав¬тов на поверхность Лупы:
Такэути собирался посмотреть передачу. Вряд ли кто-пнбудь захочет в этот час ехать в такси. В клинику Окада он вернется самое позднее в двенадцатом часу. Затем можно будет посидеть в кафе за чашкой кофе, наблюдая этот исторический момепт по цветному телевизору.
Оставив машину около университетской клиники, Такэути взял на
1 Полет американского космического корабля «Апполон-11» состоялся в ию¬ле (с 16 по 24) 1969 года.
уки лежащего па заднем сиденье Мамору и осторожно понес его. Исху¬давшее тело мальчика было почти невесомым.
Клиническая больница Токийско¬го университета занимала большую территорию. За двумя огромными зданиями — старым и новым — рас¬положились деревянные корпуса, выкрашенные белой краской. Нейро¬хирургическая лаборатория находи¬лась в самом дальнем корнусе.
Держа Мамору на руках, Такэу¬ти прошел между зданиями по не¬скольким переходам и оказался пе¬ред дверью лаборатории. Был деся¬тый час, а в лаборатории еще стояла тишина.
Он тихонько постучал в дверь. Появился доктор Шон. Такэути по¬ложил Мамору на кровать в углу тесной комнатки, которую занимал доктор.
Доктор Шон еще раз вниматель¬но просмотрел историю болезни и сказал:
— Начнем сеанс.
Такэутп перенес Мамору на пе-редвижпую кровать и повез его сле¬дом за доктором. Пройдя три комна¬ты, они оказались у лечебной пала¬ты, где находилась кислородная камера с высоким давлением. Моло¬дой врач, еще моложе, чем доктор Шон, — видимо его ассистентка — заглядывала впутрь большой ка¬меры.
— Подождите здесь немного, —сказал доктор Шон Такэути и закрыл дверь палаты изнутри. Теперь дверь откроется через двадцать минут. И все это повторится через два дня. Такэути не разглядел как следует кислородную камеру. Он видел ее лишь из дверей палаты — это был большой резервуар, похожий на огром¬ную пивную бутылку. На первый взгляд этот сосуд, поблескивающий ме¬таллом, производил мрачное впечатление, но в то же время он олицетво¬рял большую силу, которой обладала наука.
В одиннадцатом часу Такэути привез на своем такси Мацумото Мамо-ру и доктора Шона обратно в клинику профессора Окада. В этот день доктор Шон должен был работать в клинике.
Затем более часа Такэути дремал, сидя в мягком кресле в палате Ма-мору на четвертом этаже. Проснувшись внезапно, он взглянул на часы — было половина двенадцатого. «Ну что ж, пора отправляться смотреть космонавтов», — подумал он, потягиваясь в кресле.
В это время в дверь постучали. Вошел доктор Шон в белом халате.
— Не могли бы вы уделить мне немного времени? — смущенно обра¬тился он к Такэути, стоя у дверей.
— Конечно, могу, — ответил Такэути, удивленно взглянув на докто¬ра. — Как раз сейчас по телевидению будут космонавтов показывать. Тут неподалеку есть кафе — там отличный кофе. Я часто захожу туда. Вот там и поговорим спокойно и передачу посмотрим.
— А что, передачу обязательно нужно смотреть? — Доктор поднял глаза.
— А вы не хотите?
— Да, не хочу, — резко ответил доктор. — Здешние врачи тоже соби¬раются смотреть телепередачу в кабинете главврача. И меня приглашали. А я не пойду. Я лучше поговорю с кем-нибудь... — В голосе доктора слышалось волнение. — Я — вьетнамец. Пока американцы воюют во Вьетнаме, я не хочу смотреть даже на «Аполлон».
— Я понял вас, — сказал Такэути. — И я не хочу видеть никакого «Аполлона». Давайте поговорим. Вот чаю сейчас нальем... 4. тихий ГНЕВ — Вы в Токийский университет сразу попали, как
приехали в Японию?
— Нет. Первые два года я учился в уняв|е1рсмтете на Кюсю'. А в То¬кийский университет перешел три года назад.
— Сколько вам лет, сэнсэй? Я никак не могу понять.
— А как вам кажется?
— Да, думаю, столько же, сколько мне. А мне — двадцать пять.
— Тогда я старше вас на пять лет. В этом году мне исполнится три¬дцать.
Они пили чай, сидя за маленьким столом в кухне. В палате была ван¬на, туалет й даже кухня. Доктор, видимо, любил японский чай. Он пил чашку за чашкой.
— Как вы полагаете, Такэути-сан, — сколько людей гибнут в Японии за год из-за травм головы? Я имею в виду травмы, по ...

 Отправлено: 16.03.07 15:47. Заголовок: Re:

... лученные в дорож¬ных происшествиях.
— Ну, тысяч пять, я думаю.
— Представьте, раза в три больше. Вот посчитайте: за год на дорогах Японии умирает двадцать тысяч человек. В газетах пишут — пятнадцать, но если прибавить к ним тех, кто скончался не сразу, а после происшест¬вия, получится двадцать тысяч. И семьдесят процентов из них — а это примерно пятнадцать тысяч — умирают из-за травмы головы. А ранен¬ных в дорожных катастрофах бывает во много раз больше — около мил¬лиона в год. Из них по крайней мере половина получает травму головы. Выходит, один человек из двухсот. Если допустить, что средняя продол¬жительность жизни в вашей стране — семьдесят лет, за жизнь один из трех японцев непременно получит травму головы.
Неужели правда? Такэути подсчитал в уме: население Японии — сто миллионов человек. Допустим, пятьсот тысяч в год имеют травму голо¬вы... Да, доктор прав.
— Япония — самая развитая страна в Азии, — продолжал доктор.— Мы, люди Юго-Восточной Азии, многому можем научиться здесь. Но есть и такое, чему не следует учиться. Например, дорожные происшествия...— Доктор увлекся и стал говорить по-японски совсем правильно. — Через год я должен вернуться в Сайгонский университет. Кончится ли война к тому времени — не знаю. Но американская армия, видимо, уйдет из на-
1 Кюсю — один из четырех крупных островов Японии, находится на юго-западе.
шей страны. Ведь должна же она уйти, в конце концов. И тогда начнется мирная жизнь. Увеличится и количество автомобилей, и число дорожных катастроф.
Что это? Доктора словно подменили. Он так живо говорит о своей стра¬не. А был, кажется, очень недоволен, когда Такэути заговорил с ним при первой встрече о Вьетнаме.
— Нельзя допустить, — продолжал доктор, — чтобы моя страна пре¬вратилась, подобно Японии, в «автомобильный ад». Вернувшись на роди¬ну, я намерен серьезно заняться этой проблемой.
Голос доктора звучал твердо и решительно, щеки его раскраснелись.
— Я вас хорошо понимаю, — заметил Такэути. — А почему Япония стала таким «автомобильным адом»? Как вы думаете?
— Потому что здесь хаотичное движение. И потом, разве необходимо такое количество автомобилей в такой маленькой стране, с такими плохи¬ми дорогами? У вас человека просто заталкивают в машину и заставляют в ней ездить.
— Но кто-то же в этом виноват?
— Да, виноваты в этом мерзкие стяжатели-автопромышленники и правительство, которое смотрит на их дела сквозь пальцы. А также и на¬род, позволяющий им делать все это.
Доктор специально подчеркнул последние слова.
— Ваши соотечественники, — продолжал он, — видимо, мало це¬нят человеческую жизнь. Не так ли? А между тем жизнь Мамору, лежа¬щего сейчас без сознания на этой постели, жизнь любого человека, убито¬го или раненного во Вьетнаме, во сто крат дороже «Аполлона» и всего прочего. Но японцы этого не понимают. Они все без памяти увлечены «Аполлоном». Узнав, что я вьетнамец, тотчас же хотят услышать что-ни¬будь о войне. Высказывают сочувствие. Но прЪявили ли они хоть раз столько же интереса к вьетнамцам, как к «Аполлону»? — Доктор Шон опустил глаза. — Не сердитесь, пожалуйста, — сказал он. — Я, кажется, разволновался.
В палате зазвенел звонок, оповещающий о том, что уже наступил пол¬день. В этот момент капитан корабля «Аполлон-11» вышел на лунную по¬верхность и включил телевизионную камеру. Миллионы японцев с любо¬пытством уставились в телевизоры, на экранах которых проплывала поверхность Луны...
5. ДЕРЗКАЯ УЛЫБКА Листая еженедельный журнал, Такэути потягивал
кофе, сидя в углу кафе. Был десятый час. Скоро нужно отправляться на охоту за «левыми» пассажирами в район Гиядзы.
Рука его, бесцельно листавшая журнал, остановилась вдруг па страни¬це с цветными фотографиями. Взгляд приковала одна из фотографий: на фоне «суваро» стоял старый господин и мальчик, а на клочке голубого неба — большие красные буквы: «На первом месте — внук, на втором — «суваро». В левом углу страницы Такэути прочитал короткое пояснение: «У президента автомобильной компании «Синнихон дзидося» Камиока есть два объецкта для гордости: единственный внук Ёсихико, ученик ше¬стого класса начальной школы, и легковой автомобиль «суваро», лучший автомобиль компании «Синнихон». «У меня два сокровища, — заявил пре¬зидент, — первое — внук, второе — «суваро». Я ставлю на первое ме¬сто внука, так как человек дороже машины». На снимке: «Любящий де¬душка провожает внука на своей машине в начальную школу при уни¬верситете Ы».
Такэути открыл следующую страницу. В правом верхнем углу ее была фотография: «Ёсихико плавает в собственном бассейне». Под нею еще од¬на: «Президент Камиока и Ёсихико занимаются английским языком с преподавателем-иностранцем». И на странице слева — президент, его внук Ёсихико и его родители забавляются в гостиной миниатюрным го¬ночным автомобилем.
Пояснительный текст в конце гласил:
«Президент Камиока говорит, что не может быть спокоен, если не уви¬дит своего внука дважды в день — утром и вечером. Камиока Хпкоитиро, основатель компании «Синнихон дзидося», тот самый Камиока, которого прозвали «Дьяволом», — для внука просто ласковый, добрый дедушка».
«...Стяжатели-автопромышленники... — словно эхо в горах, донеслись вдруг слова доктора Шона, — ...народ, позволяющий им делать все это, народ, который мало ценит человеческую жизнь».
И, словно подтверждая эти слова: «...уверяю вас, что машин с повреж¬дениями руля не было, — заявил начальник отдела компании «Синнихон дзидося». — Если у вас снова возникнут сомнения, заходите, пожалуйста...»
Такэути показалось, что рот президента Камиока на фотографии слег¬ка шевельнулся: «...человек дороже машины. Человек...» — тихий, на¬зойливый, как гудение москита, голос.
«Мерзкие лжецы! — закричал Такэути беззвучно, зажав уши обеими руками. — Вот оно, ваше истинное нутро! Как вы красиво говорите: «Человек дороже машины!» Нет, господин президент, это внук вам дороже всего. Но, кроме вашего внука, есть и другие люди. Вы не человек. Вы жи¬вотное, оберегающее только своего детеныша. Я не могу простить такого негодяя, как вы. Я покажу вам, как поступают настоящие люди. Вы гово¬рите: «Человек дороже машины». Хорошо. Я покажу вам, что это значит на самом деле!»
Дерзкая улыбка проскользнула на губах Такэути.
— Я похищу его! — сорвался с губ громкий шепот.
Глава седьмая. НАКАНУНЕ РЕШИТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ
1. КОМНАТА, КУДА НЕ ЗАГЛЯДЫВАЕТ СОЛНЦЕ Дом, В котором ЖИЛ ТаКЭути, находился позади тор¬говой улицы, неподалеку от вокзала Уэно. Дом был двухэтажный, белен¬ный известью. Такэути снимал угловую комнату на втором этаже, окнами на юг. Рядом, почти вплотную, стояли другие дома, так что в его комнате всегда было сумрачно — сюда никогда не заглядывало солнце.
Жилище одинокого мужчины выглядит обычно неуютным, запущен¬ным. Такой же неприглядной была и комната Такэути. Немытые окна, выцветшие шторы, потертые татами. Мебейи мало: маленький складной стол, старый шкаф да подержанный телевизор. Шкаф оставил прежний жилец, а телевизор уступил по дешевке приятель-таксист.
К комнате примыкала тесная кухня. На грязной плите тускло побле¬скивал чайник с закопченным дном, рядом стоял стакан, три чашки и ва¬лялось полдюжины пакетов с лапшой. На полу — большой полиэтилено¬вый бак с грязным бельем и коробка, вокруг которой рассыпан белый сти¬ральный порошок.
Такэути мог бы, при желании, сделать свое жилище более привлека¬тельным и уютным. Он мог бы купить новый шкаф, постелить на пол ко¬вер, приобрести холодильник. Но для него эта комната была лишь местом для сна, местом, где отдыхало его уставшее за сутки тело. Однако даже если бы он был не таксистом, а служащим, который от¬правляется на работу в восемь утра и возвращается в шесть вечера, все равно он не стал бы превращать эту унылую комнату, размером в четыре с половиной татами, в свою «крепость». Нет, не стал бы. Выросший в де¬ревенском доме, хорошо продуваемом ветрами и освещенном солнцем, в доме, где был сад и двор, он не думал, что помещение, в котором он сей¬час обитал, было подходящим местом для жизни человека. Поделенное на клетушки в четыре с половиной татами, оно напоминало ему тесный ку¬рятник позади его родного деревенского дома. «Если даже в таком «ку¬рятнике» поставить цветной телевизор, он не станет от этого лучше», — думал иногда Такэути.
А сейчас он разговаривал с управляющим домом, лысоватым мужчи¬ной, у двери конторы на первом этаже.
— Вот как! Значит, возвращаетесь на Сикоку. Сколько же вы прожи¬ли здесь?
— Три года. Пролетели как единый миг.
— Жаль, жаль. Наверно, привыкли уже к токийской жизни. Но ничего не поделаешь. Раз отец болен, надо ехать. Что вы собираетесь делать на Сикоку?
— Да, наверно, буду выращивать мандарины, как отец. Не очень, правда, уверен, что у меня это получится.
Было самое начало августа, очень жарко. На мускулистой спине Такэ¬ути, обтянутой майкой, выступил пот. И не только от того, что было жарко.
Он сейчас лгал. Эта ложь не могла причинить какого-либо вреда управ¬ляющему домом. Он сразу нашел бы другого жильца в освободившуюся комнату. К тому же Такэути не слышал от управляющего ни одного доб¬рого слова. Такому человеку можно было лгать со спокойной совестью. И все же Такэути, естественно, было не по себе.
— Я собираюсь съехать с квартиры десятого числа этого месяца. Бла¬годарю вас за заботу.
Такэути поклонился управляющему и по скрипучей лестнице поднял¬ся на второй этаж. В темном коридоре качалась зажженная лампочка без плафона.
Он тяжело опустился на татами посреди своей комнаты и медленно обвел ее взглядом. В углу на потолке висела паутина, на фусума4 кое-где
Фу сум а — стена-перегородка в японском доме.
проступали желтые пятна. И все же ему было немного грустно расста¬ваться с этой жалкой комнатой.
Он поселился в этом доме глубокой ночью. Со станции Уэно доноси¬лись гудки паровозов. А совсем рядом полыхал пожар. Как давно это бы¬ло! Тогда еще из его родной деревни приезжал школьный товарищ и два дня гостил у него. С грустью вспоминал Такэути прошедшие дни.
Его взгляд остановился на ярком календаре, прикрепленном к стене. Этот календарь он получил в подарок от банка, где держал свои деньги. На календаре в окружении цифр кокетливо улыбалась Ёсинага Саюри4 с букетом цветов в руках.
Такэути схватил со стола трехцветную ручку, подскочил к календарю и обвел красными чернилами десятое августа. В этот день он собирался осуществить свой план.
2. СЛЕЖКА И ЗАСАДА Такэути решил похитить внука президента
компании «Синнихон дзидося». С конца июля он тщательна готовился к этому событию.
Он знал: если уж решился на такое дело, нельзя допустить ни малей¬шей промашки. В другой раз похищение уже не удалось бы. Нужно было действовать наверняка.
Теперь надо было решить, где, когда и каким образом • похитить мальчика. Прежде всего Такэути изучил обширную усадьбу президента и понял, что проникнуть за ее ворота невозможно. По всей вероятности, мальчик выходил один из дома, но когда, он не знал, а вертеться около особняка — значит, привлечь к себе внимание. Оставалось одно: похитить мальчика где-нибудь подальше от дома.
Тогда Такэути начал слежку за личной машиной президента. Такси Такэути, придерживаясь некоторого расстояния, следовало за черным «суваро», спустившимся в восемь часов утра с холма, где располагались богатые особняки. В машине на заднем сиденье виднелись два силуэта. Большой — президента Камиока, маленький — Ёсихико.
Минут через двадцать «суваро» остановилось у ворот начальной шко¬лы при университете 1\Г, мальчик вышел, а машина умчалась по направле-
1 Ёсинага Саюри — известная киноактриса.
нию к деловому кварталу в центре города. Там она исчезла за большими воротами главной конторы компании «Синнихон дзидося».
В третьем часу дня Такэути появился на своем такси у этого здания. Интуиция его не подвела. Из ворот медленно выехал уже знакомый ему черный «суваро» и направился в сторону университета N. Минут через пятнадцать «суваро» остановился у холма, на котором расположились кор¬пуса университета. В двадцати метрах за ним остановил свое такси и Такэути.
Вскоре, размахивая портфелем, с холма спустился мальчик. Дверца черного «суваро» открылась, из машины вышел водитель, рысцой подбе¬жал к мальчику и что-то сказал. Такэути наблюдал за ним через ветровое стекло.
На следующее утро он снова следил за машиной президента, но те¬перь — от школы до ворот конторы*. Однако после двух часов дня маши¬на президента никуда не выезжала.
Может быть, мальчика встретили па другой машине прямо у школы? Такэути быстро погнал свое такси к университету. Но черного «суваро» па прежнем месте не было. Вскоре показался мальчик, похожий на Ка¬миока Ёсихико, он направлялся вместе с товарищем к автобусной оста¬новке.
На третий день Такэути приехал к университету на автобусе. В тот день он не работал. Около двух часов дня к холму подъехал черный «су¬варо». Водитель, выйдя из машины, поднял руку и что-то крикнул одному из мальчиков, идущих ему навстречу. Такэути, сделав вид, что просто про¬гуливается, медленно прошел рядом с мальчиком и водителем и подслу¬шал весь разговор.
— Вот беда! Я обещал пойти с ребятами в бассейн.
— Но это приказание господина президента, малыш.
— Ёсикава-сан! Я уже в шестом классе учусь. Приезжайте только по субботам. А сейчас придется подчиниться, раз дедушка приказал.
Такэути хорошо запомнил бледное лицо мальчика, его большие уши. Он узнал также, что Ёсихико встречают на машине не каждый день, и в голове сразу мелькнула мысль: «Вот где шанс на успех!»
На следующее утро Такэути снова установил слежку за машиной пре¬зидента. Однако в черном «суваро», спустившемся с холма, сидел только президент Камиока. Так же было и па третий, и на пятый день слежки. Может быть, внук президента заболел? Такэути приуныл.
Загадка разъяснилась во второй половине дня, когда он подъехал к воротам начальной школы при университете N. Во дворе школы не бы¬ло ни души, а само здание ее было погружено в тишину.
— Ба! Да ведь каникулы!
Уже был август, а он и не заметил, как прошло время. Такэути горько усмехнулся.
Ворота школы не были заперты. Такэути направился прямо к зданию. Сбоку от главного входа висела большая зеленая доска для объявлений. На ней было приклеено объявление:
Приятного и радостного отдыха/
Хорошо позанимаемся и хорошо отдохнем/
Заниматься будем по плану.
На море ходить только со взрослыми.
Дни посещения школы — Десятое и двадцатое августа.
Такэути дважды прочитал последние строчки.
3. ПОДГОТОВКА ЗАКОНЧИЛАСЬ Такэути выбрал десятое августа для
осуществления своего плана не потому, что этот день был особенно удобен для него. Просто он подумал: зачем медлить, если уж он решился похитить мальчика.
Конечно, он знал, что похищение — тяжкое преступление и вообще злое дело. А уж если поймают — минимум пять лет тюрьмы. Даже за попытку к похищению — как он вычитал в одпой юридической книге — дают от двух до трех лет заключения. Тем не менее он шел на это.
Такэути собирался как следует помучить президента Камиока, а по¬том вернуть похищенного мальчишку домой. Выкуп он тоже хотел взять — нужно же выудить у них деньги на лечение Мамору! Однако, ес¬ли бы даже все обошлось благополучно, как он запланировал, все равно пришлось бы скрыться навсегда: он вовсе не хотел попасть в руки поли¬ции.
И поэтому после десятого августа он, по-видимому, отправится в дли¬тельное путешествие. Возможно, никогда больше не увидит своих друзей и знакомых. А стало быть, за это время он должен успеть закончить все свои дела.
Больше всего его беспокоила судьба Мацумото Мамору. Копечпо, луч¬ше всего было бы приступить к делу после того, как к мальчику вернется сознание. Но когда это случится? Может быть, никогда?
Тем временем Такэути и доктор Шон продолжали возить Мамору на такси в университетскую клинику. Лечение в кислородной камере про¬должалось. Но пока безуспешно.
Десятое августа неуклонно приближалось. И однажды утром Такэути решился заговорить с доктором Шоном. Это было в палате хирургической клиники доктора Окада.
— Видите ли, доктор... Я должен срочно выехать на родину. Все так внезапно... Отец вдруг заболел. Говорят, не протянет и двух-трех месяцев. А я в семье старший сын. Обязан быть при родителях, да и отец, видимо, хочет со мной повидаться. Так что я должен покинуть Токио на некото¬рое время.
Доктор Шон помрачнел и сказал тихо:
— Сочувствую вам. Что... рак?
— Видимо, рак печени. Год назад делали операцию, но... — не морг¬нув глазом, солгал Таквуги. — Собираюсь вернуться не позднее ноября. Извините, доктор, не могли бы вы позаботиться о Мамору? Вот деньги — двести тысяч иен. Остальные я пришлю потом из деревни. Посоветуюсь с отцом — что-нибудь придумаем.
— Хорошо. Я позабочусь о мальчике, — сказал доктор Шон, положив руку на плечо Такэути.
— Одно меня волнует, доктор. Как вы будете возить его в клинику, когда я уеду?
— А я попрошу своего друга. Думаю, раз в пять дней он сможет по¬мочь нам. Такэути-сан, Мамору непременно понравится. Вот увидите! Когда вы вернетесь, он уже будет смеяться, — громко сказал доктор Шон, но в голосе его слышалась нотка сомнения.
И Такэути почувствовал эту неуверенность. Доктор говорил не подни¬мая глаз, закусив нижнюю губу, и лицо его было невеселым.
— Мне очень хотелось бы спросить у вас, доктор, почему...
— ...почему меня так тревожит судьба этого мальчика? — перебил своего собеседника доктор Шон.
Такэути изумленно уставился на него. Лицо доктора стало суровым.
— Видите ли, у меня был брат, — сказал доктор, все с тем же суро¬вым выражением лица. — Пять лет назад в Сайгоне его сбила американ¬ская военная машина. Он получил сильный ушиб головы и, не приходя в сознание, через три месяца умер. Тогда я был еще студентом и не мог ему помочь.
Доктор Шон поднял голову, и Такэути увидел в его глазах слезы.
— Поэтому-то я и приехал в Японию изучать нейрохирургию. Брату было одиннадцать лет, и он любил футбол. Мамору напомнил мне моего брата.
Таквути заметил, что лицо доктора смягчилось и на полноватых губах появилась спокойная улыбка. Взглянув на часы, доктор повернулся к кро¬вати Мамору.
— Ну что ж, пора ехать. А то машин будет много. Приподнимите-ка его голову.
Такэути засучил рукава сорочки, подложил под голову Мамору банное полотенце и осторожно приподнял ее. Мальчик продолжал находиться в глубоком забытьи.
4. ПРОЩАЛЬНЫЙ ВИЗИТ Долгожданное письмо пришло к Такэути пя-
того августа. Открыв большой конверт, он внимательно прочитал страничку, напечатанную таа машинке:
Поздравляем вас, — гласил текст. — Мы избрали вас по¬четным водителем «Общества друзей «суваро».
Предоставляем вам на месяц новую машину марки «сува¬ро». Пользуйтесь ею по вашему усмотрению. Разумеется, плата за пользование машиной не взимается. При предъявле¬нии удостоверения, вложенного в конверт, вы сможете за¬правлять машину в любой бензоколонке страны.
Взамен мы просим вас по истечении месяца непременно предоставить нам отчет о результатах испытания «сува¬ро». Сообщите нам длину пробега машины, маршрут, расход бензина, состояние мотора и другие замеченные вами детали. Пользуясь вашими наблюдениями, мы исправим недостатки и продолжим работу над усовершенствованием нашей легко¬вой машины.

 Отправлено: 16.03.07 15:49. Заголовок: Re:

В прилагаемой к сему записке вы найдете пояс¬нения к анкете испытания машины. Желаем успеха!
Компания «Синнихон дзидося» в целях рекламы «суваро» решила пре¬доставить новые машины этой марки ста водителям на месяц в бесплат¬ное пользование, о чем десять дней назад поместила огромное объявление в газетах.
Это была идея самого президента Камиока.
Увидев объявление, Такэути сразу же откликнулся иа него и оказал¬ся в числе избранных, что было очень кстати. Несомненно, желающих бы¬ло во сто раз больше, чем предложений. Но Такэути уже с той самой минуты, как увидел объявление, был почему-то уверен, что ему повезет. Такое у него было особое предчувствие.
«Обязательно все будет хорошо!» — думал он.
Душа его ликовала. И именно тогда-то оя и решил, что начнет дейст¬вовать десятого августа.
На следующий день Такэути подал в контору фирмы «Дайто-такси» заявление об увольнении.
Рассчитавшись с фирмой, он впервые за последние три месяца напи¬сал открытку сестре в деревню. Писал он обычно раз в полгода, так что теперь мог быть «покоен по крайней мере еще полгода.
Утром девятого августа он подозвал первого попавшегося на глаза старьевщика, проходившего мимо, и продал ему матрац, одеяло и все остальное имущество.
После полудня отправился в главную контору фирмы «Синнихон дзи¬дося», получил новую машину и поставил ее на стоянке, неподалеку от станции метро «Сибуя». Таким образом, подготовка завершилась.
Оставалось лишь проститься с Инамура Юкари. Всякий раз, встре¬чаясь с Юкари в больничной палате хирургической клиники Окада, он думал: «Ну, вот сейчас я все ей скажу», но почему-то молчал. Сегодня нужно обязательно поговорить с ней. Не мог же он молча исчезнуть, не простившись с этой девушкой.
— Завтра я уезжаю на родину, — сказал Такэути.
Юкари удивленно оглянулась, в руках у нее была ваза — она пере¬ставляла цветы у окна.
— Так неожиданно?
В оконном стекле отразились дрожащие силуэты белых лилий.
— Отец очень болен. Возможно, месяца через два-три вернусь.
— Ах, вот почему вы так плохо выглядите в последнее время. Все из-за этого... — Юкари резко повернулась к нему. — Вы, наверно, волнуетесь об отце. Тогда забудьте на некоторое время о Мамору, позаботьтесь об отце. Я каждый день буду навещать мальчика.
— Спасибо.
Такэути приблизился к Юкари.
— Я договорился уже обо всем с доктором Шоном, но с родителями мальчика так и не пришлось увидеться. Не могли бы вы поговорить с ними?
— Конечно, я все передам им. — Юкари подняла руку к щеке, при¬гладила волосы за ухом. — Что-то мама Мамору совсем не появляется. Может быть, ее смущает эта фешенебельная обстановка.
Красивые губы Юкари слегка приоткрылись, обнажив белые зубы.
— Вы с Токийского вокзала уезжаете? В котором часу? Я приду про¬водить вас.
— Не стоит, — медленно покачал головой Такэути. — Я еще не ре¬шил, каким поездом поеду.
— Тогда я напишу вам письмо. Сообщу, как будет чувствовать себя Мамору. Скажите мне ваш адрес.
— Я сам вам напишу, — поспешно сказал Такэути.
Юкари метнула на него быстрый взгляд. Такэути отвел глаза в сто¬рону.
— Такэути-сан, хочу быть с вами откровенной... — сказала Юкари.— Как-то тревожно мне. Все думаю, что вы больше уж не вернетесь в То¬кио. Может быть, вы устали от всех этих забот о Мамору?
— Разве я похож на предателя? — резко сказал Такэути. — Или со¬вести у меня нет?
Зачем он все это говорил, Такэути не знал. На самом-то деле он и был, наверно, настоящим предателем, бессовестным человеком. Ведь он же со¬бирался теперь скрыться навсегда.
Тем не менее он говорил громко и резко, и голос его звучал вполне искренне.
— Простите. Все это так неожиданно, — сказала Юкари. — Вот мне и показалось...
— Что вы! Это вы меня простите. Кричу тут на вас...
Такэути положил руку на плечо Юкари и осторожно заглянул в ее опущенное лицо. Рядом с зеленой пуговкой на белую блузку тихо упала большая слеза.
— Я, знаете ли, плакса, — смущенно засмеялась Юкари, подняв гла¬за. Длинные ее ресницы были влажны от слез. В ту ночь Такэути снял номер в гостинице неподалеку от вокзала Уэ-но. Перед тем как лечь в постель, он зачем-то выпил бутылку пива. Сон так и не пришел. Тогда он принял купленное заранее снотворное. А когда проснулся, в Токио было уже десятое августа.
Глава восьмая. ПОХИЩЕНИЕ
1. ВЗМАХ НОСОВОГО ПЛАТКА — Ну вот, прошла как раз половина
летних каникул. Кто из вас выезжал в горы или на море? Кто путешествовал? Поднимите руки.
Все руки дружно потянулись к столу учителя. Тот слегка приподнял¬ся на носках ботинок, с довольным видом оглядел класс.
— Как ты сильно загорела, Кбга-кун Ч Где ты была?
— А мы всей семьей летали на Гавайи. На целую неделю. Я теперь кролем плавать умею, учитель.
Девочка, по фамилии Кога, горделиво тряхнула коротко остриженной головой.
— Вот как! Наверно, океан там особенно красив?
— О, так красив, что я всегда хотела бы видеть его во сне! В классе раздался веселый смех.
Если бы это была обычная школа, весь класс тихонько вздохнул бы от зависти. Но это была школа при университете И, и ничего не было уди¬вительного в том, что кто-то из учеников побывал в заграничном путеше¬ствии. Здесь были дети, родившиеся и выросшие в других странах, у не¬которых из них либо отец, либо мать были иностранцами. Разумеется, из тех стран, где живут белые.
— А куда ты ездил, Мураяма-кун?
Молодой учитель в белых брюках с хорошо отглаженной складкой по¬дался вперед, словно перенося всю тяжесть тела на носки белых ботинок, и устремил свой взгляд на самую заднюю парту.
1 Частица «кун» придает обращению дружески-фамильярный оттенок.
— Все это время я жил в Каруидзава '.
Стройный мальчик па задней парте был впуком министра. Их дача в Каруидзава отличалась большой роскошью.
— Отчего это у тебя рана на лбу?
На лбу мальчика красовался пластырь, приклеенный крест-накрест. Он поспешно прикрыл его ладонью.
— Это я с лошади упал. Старший брат вздумал учить меня верховой езде. Вот я и свалился.
Мальчик согнулся, показывая, как он летел с лошади. В классе снова засмеялось.
— Да, отменный жокей.
Ученики затряслись от смеха, услышав реплику учителя. Подождав, когда затихнет смех, учитель взглянул па часы:
— Ну вот, теперь я спокоен, увидев после долгого перерыва ваши бод¬рые лица. И остальные ребята, которых нет сегодня — они путешеству¬ют, прислали открытки или позвонили по телефону и сообщили, что они живы, здоровы. Теперь жду вас двадцатого августа. До свидания!
Как только учитель вышел, Камиока Ёсихико первым покинул класс. Остальные задержались, шум¬но обмениваясь впечатлениями. У Ёсихико голова отчего-то была тя¬желой, хотелось иоскорее домой. Выйдя во двор школы, освещенный августовским солнцем, оп почувство¬вал легкое головокружение. Ёсихико пониже надвинул на лоб козырек школьной шапочки с белым верхом. . Из ворот школы он тоже вышел первым. «Лучше было бы вовсе не приходить, — подумал он, — ведь восемь ребят не явились».
Три дня назад Ёсихико вернул¬ся из восьмидневного путешествия по Европе и с тех пор плохо чувст¬вовал себя. Возможно, оп заболел
'Каруидзава — фешенебель¬ный курорт к северу от Токио.
летним гриппом в Париже, куда они заглянули в последний мо¬мент. Те два дня, что они прове¬ли в Париже, были на редкость дождливыми и прохладпыми. И сейчас Ёсихико все время чи¬хал и сморкался. Шмыгнув но¬сом, оп достал платок и вытер со лба пот. Лоб все время покрывал¬ся потом, хотя Ёсихико знобил а: Спускаясь с холма, Ёсихико увидел черный «суваро». Маль¬чик сразу же остановился — привык часто видеть здесь свою машину. Дверца «суваро» открылась, и незнакомый молодой человек напра¬вился прямо к Ёсихико. Остановившись перед мальчиком, он положил два пальца на вторую пуговицу пиджака. Пиджак был светло-коричневого цвета. Такого же цвета был и красиво завязанный галстук.
— Я приехал за вами, малыш, — сказал он, ласково улыбаясь. Ёсихико недоверчиво смотрел на молодого человека.
— Мацуяма, из секретариата, — не замедлил представиться молодой человек. — Я вместо Ёсикава-сан приехал.
Ёсихико кивнул. А^а, вместо Ёсикава-сан. Все сомнения имиг рассея¬лись, и Ёсихико направился к машине.
— Наверно, дедушка беспокоится — ведь я заболел, — сказал он. — Я, правда, ему ничего не говорил, но, может быть, он от мамы узнал.
Вернувшись из Европы, президент Камиока в тот же вечер уехал на полуостров Идзу1, и с тех пор не появлялся в Токио. У него было важное совещание. «Конечно, это дедушка прислал машину. Позвонил, наверное, и выведал у мамы про мою болезнь».
Машина тронулась. Внутри было прохладно — работала вентиляция. Ёсихико раза два-три тихо кашлянул.
По обеим сторонам широкой улицы рядами стояли пустые машины. Движущиеся попадались лишь изредка: в такую изнурительную жару ма¬ло охотников ездить. Проехав километра два, «суваро» миновал торговый квартал и выехал в тихий жилой район. Машин уже не было. Сбавив ско¬рость, «суваро» остановился у высокой стены большой виллы.
— Малыш, у вас к щеке что-то прилипло.
Водитель машины, слегка приподнявшись на сиденье, обернулся к мальчику. В руке у него был белый платок. Рука протянулась к лицу Ёсихико. Взмах платка, и у Ёсихико закружилась голова. Ему показалось, будто его обволакивает плывущее облако, ослепительно сверкающее в лу¬чах летнего солнца. И Ёсихико стал погружаться в сон.
2. ШАНТАЖ — А что, если... оставить вот так?
Минако, мать Ёсихико, устанавливала в гостиной цветы. в вазу. Это была комбинация из летних хризантем и сальвии.
Она смело отрезала ножницами последний стебель хризантемы, во¬ткнула его в правый угол и, не отнимая руки от вазы, горделиво оглядела свое произведение. Желтые летние хризантемы с оборванными листьями
1 Полуостров Идзу расположен на юге острова Хонсю, к юго-западу от Токио.
отлично сочетались с прелестными красными цветами сальвии, создавая атмосферу спокойствия.
— Чудесно! — воскликнула Минако.
В это время прозвучал телефонный звонок.
Поправив воротник кимоно, Минако протянула руку к трубке.
— Слушаю вас.
На белой руке, поднявшей трубку, сверкнул бриллиант.
— Попросите госпожу к телефону, — спокойно произнес незнакомый мужской голос.
Минако бросила беглый взгляд на икэбана '.
— Ваш малыш находится у нас, — негромко и по-прежнему спокой¬но произнес голос в трубке.
Минако удивленно спросила:
— О чем это вы? С Ёсихико что-нибудь случилось? Он плохо себя чувствует?..
— Эй, вы! — вдруг рявкнула трубка, прервав Минако. — Мы похити¬ли вашего сына.
— Похитили? — растерянно прошептала Минако. От неожиданности она никак не могла сообразить, что произошло.
— Ну да. Мы украли вашего Ёсихико. Не волнуйтесь. Сын ваш жив, здоров. Если вы примете наши условия, мы тут же вернем вам его, — снова вежливо произнес голос.
Размеренный, спокойный тон говорящего производил зловещее впечат¬ление. Ладонь Минако, сжимавшая телефонную трубку, сделалась влаж¬ной и мелко задрожала.
— Я позвоню еще раз сегодня вечером. И тогда скажу наши условия. Хочу лишь предупредить: в полицию сообщать не следует. Мы будем сле¬дить за вашими действиями. Если вы все же обратитесь в полицию, пе¬няйте на себя. Может случиться непоправимая беда.
На этом телефонный разговор оборвался. Минако некоторое время сто¬яла не двигаясь, с трубкой в руке. Если бы она шевельнулась хоть чуть-чуть, тут же упала- бы в обморок.
Рука ее непроизвольно набрала номер виллы на Идзу. В минуты опас¬ности единственной опорой ей всегда был только свекор — Камиока Хикоитиро.
— Вот как! Да, это ужасно! — воскликнул президент Камиока, услы-
1 Икэбана — композиция, составленная в вазе из цветов или из цветов и веток.


prodolshenie sleduet!